Карел Чапек - Славная машина

Карел Чапек

Славная машина

- Это славная машина, - сказал шофер, когда я сел к нему.

- Поехали, - отозвался я.

Человек в кожаном шлеме взялся за торчавшую впереди ручку и повернул ее. Славная машина слегка откашлялась и, распространяя вокруг какое-то зловоние, осталась спокойно на месте. Человек в шлеме что-то пробурчал себе под нос и стал грубо вертеть упомянутую ручку. Автомобиль оказался действительно славный: продолжал стоять смирно. Лошадь, например, не стала бы стоять смирно, если бы кучер схватил ее за ногу и начал, скажем, эту ногу выворачивать. Все-таки это большой прогресс - такая славная машина.

Испытав этим способом ее терпение, шофер сиял куртку, поднял жестяной капот, под которым - главные внутренности машины, и всунул туда голову и плечи. Я не без волнения ждал, что он залезет туда весь, с ногами, а потом высунется наружу из выхлопного отверстия и предложит мне проделать этот же номер по его примеру. Но минут через пятнадцать он вынырнул из-под капота и промолвил:

- Готово.

Потом он опять стал вертеть ручку, и на самом деле все оказалось в порядке: славная машина стояла так же спокойно, как и раньше. Зато шофер потерял равновесие.

- Давайте, я запущу, - великодушно предложил я, вылез из автомобиля и взялся за ручку.

И - удивительное дело! - не мог ее сдвинуть. Я прямо повис на ней - не поддается; навалился на нее грудью - не тут-то было; напер плечом - ни с места.

- Раскачка нужна, - заметил шофер и, в то время как я отирал пот с лица, одной рукой крутанул ручку.

Это был молодецкий рывок; тем не менее мотор не заработал.

- Всегда заводился, - промолвил шофер. - Отчего нынче не пойму...

Засунув руки в карманы, он устремил на славную машину презрительный взгляд. Потом еще раз взялся за ручку, дернул. И вдруг ни с того ни с сего в машине зашумело.

- Видите, - сказал шофер, вскочил внутрь и стал передвигать какие-то рычаги.

Машина тронулась. Чудный миг!

Но надо уметь ездить. Когда едешь на автомобиле, не надо смотреть по сторонам, как будто тебе интересно, что о тебе говорят, а нужно глядеть прямо перед собой, слегка откинувшись, и молчать; разве только за полчаса процедить сквозь зубы, что, дескать, у машины легкий ход или что, мол, она хорошо взяла этот подъем. Кроме подъема, автомобиль берет еще повороты; километры он не берет, а делает. Можно также говорить о том, что дорога плохая. Но нельзя подавать шоферу советы. Подавая советы шоферу, ты только доказываешь, что первый раз едешь на автомобиле.

Шоферы - вс? народ молодой. Много еще воды утечет, прежде чем мы прочтем в каком-нибудь рассказе: "Верный старик шофер взялся дрожащей рукой за руль..." или: "Преданный шофер Петр, еще крепкий для своих лет, обвязал себе шею ярким праздничным шарфом, чтобы везти молодую пару под венец". Когда-нибудь будут писать о "просторном дедовском авто", как прежде писали о старинных каретах и о старых, видавших виды шоферах, подобно тому как теперь попадаются иной раз старые, видавшие виды извозчики. Мы всегда представляем себе будущее полным новизны; между тем в нем тоже будет много старого, устарелого. Хотите заглянуть в будущее? Вот, например: "Старенький шарманщик играл детям на стареньком охрипшем радиоорганчике, оснащенном еще электронными лампами..."

Так где мы остановились с нашей славной машиной? Да, да; сперва на одном холме, оттого что "в моторе задребезжало", потом на другом, оттого что мотор что-то закапризничал; потом где-то на деревенской площади, оттого что лопнула камера. На это зрелище сбежалось все село. Когда лопается шина, шофер чувствует себя, как рыба в воде. "Подержи-ка вот это, Франтишек", - говорит он какому-нибудь юному обитателю деревни. И Франтишек, вспыхнув от гордости, берет и держит. "Подай-ка мне вон то, Франтишек", - говорит шофер другому. "А ты, Франтишек, сбегай, принеси пачку сигарет...", "Пойди сюда, Франтишек, накачивай". Дюжины юных Франтишеков трудятся вокруг шофера; один, воспользовавшись моментом, гуднул в гудок - и сейчас же убежал. И через какие-нибудь четверть часа славная машина покидает деревню с ее услужливыми Франтишеками.

Хуже, если славная машина остановится на площади какого-нибудь городка. Тут она привлекает массу зрителей и, радуясь их вниманию, просто отказывается ехать дальше. Ее обступает все мужское население "нашего старинного, но передового города"; женщины в таких делах не участвуют: покататься они не прочь, но более глубокого интереса к машине лишены. Зато налицо - восемь старцев, пользующихся случаем выбранить "дураков, разъезжающих на автомобилях". Затем - большинство молодых людей, которые подают шоферу советы и утверждают, что машина - плохая, прибегая при этом к разным техническим терминам. Затем - целая туча школьников, то есть Франтишеков, застывших в молчаливом изумлении. Наконец местный учитель и полицейский, удерживающие Франтишеков на почтительном расстоянии от машины, которая может ведь вдруг поехать. Но машина славная: она не поедет. Шофера не видно: из-под капота торчат одни ноги. Изнутри машины доносятся какие-то звуки, но это не шум мотора, а ругань шофера по адресу магнето или чего-то еще. В конце концов пятьдесят Франтишеков с победным кличем катят славную машину через всю площадь в тень. Толпа все растет. Настроение приподнятое, торжественное. Не понимаю, отчего шофер так сердится, что мотор заглох.

К сожалению, через час толпа расходится: старики отправляются брюзжать в трактир, молодые люди - раз уж собрались! - идут играть в кегли, а Франтишеки разлетаются во все стороны, как воробьи. Только две женщины стоят и болтают у колодца, как стояли час тому назад, а может, и сотки лет...

И вот славная машина, сделав все от нее зависящее, чтобы развлечь городишко, начинает погромыхивать, обнаруживая готовность ехать дальше. Последний Франтишек, с выбившейся сзади рубашкой, бежит за ней, крича:

- Щислив-о-о-о-о!

Но чудесней всего, когда славная машина остановится ночью где-нибудь в поле или в лесу и - ни с места, и вы по очереди то толкаете ее, то любуетесь на дивные звезды: это мгновение, когда вам становится доступна вся красота мироздания.

Уверяю вас: никогда ни одно путешествие верхом или в наемном экипаже, пешком или в паланкине не могло и не может сравниться в смысле романтичности и обилия приключений с автомобильной поездкой. Надо только, чтоб была славная машина.

1925