Флоринда Доннер - Жизнь-в-сновидении

Мои приступы ревности были притворными, -- не всегда осознанные, они были все-таки чем-то вроде позы. Что-то во мне требовало, чтобы я ревновала ко всем другим женщинам в жизни Исидоро Балтасара. Но одновременно что-то во мне остро осознавало, что жизнь нового нагваля не была жизнью обычного мужчины, не была она и жизнью мужчины, который может иметь много жен. Наши отношения, если это можно так назвать, не походили на какие бы то ни было обычные формальные отношения, и не имело значения, какую форму я пыталась им придать. Для ощущения обладания и для того, чтобы ревновать, необходимо, чтобы эти чувства выражались, и не только у тебя самого, но и у партнера. А Исидоро Балтасар вообще не проявлял стремлений, желаний, чувств и эмоций обычного мужчины.

Мое желание знать все о жизни Исидоро Балтасара было непреодолимой потребностью; меня просто терзало то, что он никогда не позволял мне действительно проникнуть в его личную жизнь. А еще, -- я ничего не делала для этого. Часто я напоминала себе, что было бы очень просто последить за ним или покопаться в его бумагах, чтобы понять раз и навсегда, кто же он на самом деле. Но я не могла. Что-то во мне знало, что я не смогу продолжать общаться с ним как раньше, если сделаю это. То, что меня останавливало, -- было более чем уважение чужой собственности, это было доверие, которым он облек меня. Он предоставил мне полный доступ ко всему, что ему принадлежало, и это сделало его не только на деле, но даже в моих мыслях неприкосновенным.

Я беззвучно рассмеялась. Я поняла, что это стратегическое действие воина. Исидоро Балтасар ошибся. Он принял мои врожденные привычки -- замкнутость и германскую ограниченность -- за недостаток воинственности. Это уже не имело значения. Я знала, что наконец начала понимать и практиковать стратегию воина, хотя бы тогда, когда он был -- не обязательно в студии, но был в Лос-Анжелесе. Однако в его отсутствие я часто начинала сомневаться, и когда это происходило, я обычно приходила спать в его студию.

Однажды ночью, когда я сунула свой ключ в замок, я вдруг ощутила, что чья-то рука схватила меня и втащила вовнутрь. Я завопила в ужасе.

-- Что... что это... -- произнесла я, заикаясь, когда рука, которая держала меня, резко отпустила. Пытаясь сохранить равновесие, я удержалась за стену. Сердце вырывалось из груди. -- Флоринда! -- Я ошеломленно уставилась на нее. На ней был длинный халат, собранный на талии. Ее волосы свободно ниспадали по бокам и сзади. Мне стало интересно, реальна она, или просто призрачное видение, обрамленное тусклым светом, падающим из-за плеч. Я двинулась к ней и исподтишка дотронулась до ее рукава.

-- Это ты, Флоринда? Или, может быть, я сновижу?

-- Нет, это реальность, милая. Это действительно я.

-- Как ты добралась сюда? Ты здесь одна? -- Я хорошо понимала, что бесполезно спрашивать ее об этом.

-- Если бы я знала, что ты придешь, я бы раньше начала уборку, -- произнесла я, пытаясь улыбнуться. Губы прилипли к зубам. -- Я люблю убирать студию Исидоро Балтасара ночью. Я всегда убираю ночью.

Вместо того, чтобы что-нибудь сказать, Флоринда повернулась в профиль, так что свет бил ей в лицо. Опасная искра появилась в ее глазах. -- Я говорила тебе никогда не следовать ни за кем из нас и никогда не приходить без приглашения. Ты везучая, -- сказала она. -- Ты должна быть счастлива, что я, а не кто-нибудь другой втащил тебя сюда сегодня ночью.

-- А кто еще мог втащить меня? -- спросила я с показной храбростью, которой совершенно не ощущала.

Флоринда пристально посмотрела на меня еще мгновение, потом повернулась и, пожав плечами, сказала: -- Кто-нибудь, кто бы не обратил внимания, если бы ты умерла от испуга. -- Она слегка повернула голову, так что ее профиль был подчеркнут призрачным светом. Она тихо смеялась и, взмахивая рукой в воздухе, как будто вытирая произнесенные только что слова, прошла через всю комнату на маленькую кухню. Казалось, она не шла, а скользила в каком-то замысловатом танце. От этого длинные черные волосы рассыпались у нее по спине, мерцая в неопределенном свете, как серебряная завеса.

Пытаясь имитировать ее изящную походку, я последовала за ней. -- У меня есть ключ, ты знаешь, -- сказала я. -- Я прихожу сюда в любой день и в любое время с тех пор, как мы вернулись из Соноры. На самом деле я практически живу здесь.

-- Разве Исидоро Балтасар не говорил тебе не приходить сюда, когда он в Мексике? -- Флоринда говорила ровным тоном. Она не обвиняла меня, я это чувствовала.

-- Может быть, он и упоминал что-нибудь в этом роде, -заметила я с показным безразличием. Видя, что она нахмурилась, я почувствовала необходимость защититься. Я сказала ей, что часто бываю здесь сама и мне кажется, что не существует особенного различия, в пяти ли милях отсюда Исидоро Балтасар или в ста. Ободряемая ее повторяющимися кивками, я сообщила по секрету, что кроме того, что выполняю здесь школьные задания, я часами разбираю книги в стопках. Я распределила их по авторам и по тематике. -- Некоторые книги совсем новые, и страницы в них все еще не разрезаны, -- рассказывала я. -- Я отложила их. Фактически это то, зачем я пришла сюда сегодня.

-- В три часа утра? -- удивилась Флоринда.

Заливаясь краской от смущения, я кивнула. -- Нужно разрезать еще очень много страниц. Такую работу можно делать целую вечность, так как нужно быть очень внимательной, чтобы не повредить страницы. Однако эта работа успокаивает и помогает мне уснуть.

-- Удивительно, -- тихо проговорила Флоринда. Воодушевленная ее явным одобрением, я продолжала:

-- Я уверена, ты можешь понять, что дает мне пребывание здесь, -- сказала я. -- В этой квартире я чувствую себя обособленной от моей старой жизни, от всего и всех, кроме Исидоро Балтасара и его магического мира. Даже сам воздух наполняет меня ощущением полной изолированности. -- Я вздохнула длинно и громко. -- Здесь я никогда не чувствую себя одиноко. Что-то в атмосфере этого дома напоминает мне дом магов. Та самая прохлада и недостаток чувств, которые тогда впервые я нашла такими тревожными, исходящими от стен. Но это именно то отсутствие тепла, та изолированность, которую я ищу и днем, и ночью. Мне кажется, именно она меня чудесно успокаивает. Она дает мне силу.

-- Невероятно, -- прошептала Флоринда как бы в неверии и поставила чайник в раковину. Она что-то сказала, но что, я не расслышала из-за шума воды, потом поставила наполненный чайник на плиту.

-- Я счастлива, что ты именно так чувствуешь себя в этом доме, -- сказала она, драматически вздыхая. -- Ты, должно быть, ощущаешь безопасность в этом маленьком гнезде от знания того, что у тебя есть партнер. -- Она добавила самым шутливым тоном, что мне нужно делать все, чтобы Исидоро Балтасар был счастлив, включая занятия любовью, которые она описала с устрашающей прямотой.