Редьярд Киплинг - Ким

-- Быть может, дня через три, или четыре, или дней через десять, если я увижу, что сахиб -- искатель и понимающий человек, я сам нарисую ему копию. Но эта используется при посвящении послушника. Скажи ему это, хаким.

-- Он хочет получить ее сейчас, за деньги.

Лама медленно покачал головой и начал складывать Колесо. Русский же видел перед собой всего лишь нечистоплотного старика, торгующегося из-за клочка грязной бумаги. Он вынул горсть рупий и, полушутя, схватил хартию, которая разорвалась в руках ламы. Тихий ропот ужаса поднялся среди носильщиков, из которых некоторые были уроженцы Спити и, по их понятиям, правоверные буддисты. Оскорбленный лама выпрямился, рука его сжала тяжелый железный пенал -- оружие духовенства, а бабу заметался в ужасе.

-- Теперь вы видите, видите, почему я хотел запастись свидетелями?! Они в высшей степени беспринципные люди! О сэр! Сэр! Вы не должны бить святого человека.

-- Чела! Он осквернил Писание!

Поздно! Раньше чем Ким успел вмешаться, русский ударил старика по лицу. В следующее мгновение он покатился вниз, под гору, вместе с Кимом, схватившим его за горло. Удар заставил закипеть в жилах юноши его ирландскую кровь, а внезапное падение противника довершило остальное. Лама упал на колени, наполовину оглушенный, носильщики с грузом на спине понеслись в гору так же быстро, как равнинные жители бегают по ровному месту. Они стали очевидцами несказанного кощунства и хотели скрыться раньше, чем горные боги и демоны начнут мстить. Француз, размахивая револьвером, подбежал к ламе, видимо, собираясь взять его в заложники за своего спутника. Град острых камней,-- горцы очень меткие стрелки,-- заставил его отступить, и один из носильщиков -- уроженец Ао-Чанга -- в ужасе увлек ламу за собой. Все произошло так же внезапно, как наступает в горах темнота.

-- Они забрали багаж и все ружья,-- орал француз, стреляя, куда попало, в полумраке.

-- Ничего, сэр! Ничего! Не стреляйте. Я иду на выручку,-и Хари, скатившись с горы, наткнулся на разгоряченного и опьяненного своей победой Кима, который бил головой почти бездыханного врага по большому камню.

-- Ступай к носильщикам,-- зашептал ему бабу на ухо.-Багаж у них. Бумаги в килте с красной покрышкой, но ты обыщи все. Забери их бумаги и непременно мурасалу (письмо владетельного князя). Ступай! Вот идет второй.

Ким полетел на гору. Револьверная пуля ударила по скале рядом с ним, и он припал к земле, как куропатка.

-- Если вы будете стрелять,-- завопил Хари,-- они спустятся сюда и уничтожат нас. Я спас джентльмена, сэр. Это необычайно опасно.

-- Клянусь Юпитером!-- Ким напряженно думал по-английски.-- Вот оно -- чертовски узкое место, но я думаю, что это можно считать самообороной.-- Он нащупал у себя за пазухой подарок Махбуба и нерешительно,-- ведь он ни разу не пускал в ход маленького револьвера, если не считать нескольких выстрелов, сделанных для практики в Биканирской пустыне,-нажал курок.

-- Что я говорил, сэр!-- Бабу, казалось, заливался слезами.-- Сойдите сюда и помогите его воскресить! Все мы попали в беду, говорю вам.

Выстрелы прекратились. Послышались шаги спотыкающегося человека, и, ругаясь, Ким в сумраке поспешно поднялся на гору, как кошка... или туземец.

-- Они ранили тебя, чела?-- крикнул лама сверху.

-- Нет. А тебя?-- Ким юркнул в рощицу низкорослых пихт.

-- Я невредим. Уйдем отсюда. Мы пойдем с этими людьми в Шемлегх под Снегами.

-- Но не раньше, чем восстановим справедливость,-- крикнул чей-то голос.-- У меня ружья сахибов -- все четыре штуки. Давайте сойдем вниз.

-- Он ударил святого человека, мы видели это. Скот наш останется бесплодным, жены наши перестанут рожать! Снега обвалятся на нас, когда мы пойдем домой... И это вдобавок ко всем остальным бедам!..

Пихтовая рощица гудела от гвалта носильщиков, охваченных паникой и в ужасе своем способных на все. Человек из Ао-Чанга нетерпеливо постукивал по собачке ружья и уже собирался спускаться с горы.

-- Подожди немножко, святой человек, они не могут далеко уйти. Подожди, пока я не вернусь.

-- Потерпевший -- это я,-- сказал лама, прикладывая руку ко лбу.

-- Именно поэтому,-- прозвучал ответ.

-- Но если потерпевший пренебрежет оскорблением, ваши руки будут чисты. Больше того, послушанием вы приобретете заслугу.

-- Подожди, мы вместе пойдем в Шемлегх,-- настаивал тот. На одно лишь мгновение, как раз на то время, которое требуется, чтобы вложить патрон в магазин, лама заколебался. Потом он встал на ноги и коснулся пальцем плеча собеседника.

-- Ты слышал? Я говорю, что убийство не должно совершиться. Я, который был настоятелем Сач-Зена. Неужели ты собираешься возродиться в виде крысы или змеи, хоронящейся под навесом крыши, или червя в брюхе самого презренного животного? Неужели ты этого хочешь?..

Человек из Ао-Чанга упал на колени, ибо голос ламы гремел как тибетский ритуальный гонг.

-- Ай! Ай!-- закричал уроженец Спити.-- Не проклинай нас... не проклинай его. Ведь это он от усердия, святой человек! Положи ружье, дурак!

-- Гнев за гнев! Зло за зло! Убийства не будет. Пусть те, что бьют духовных лиц, познают следствия своих поступков. Справедливо и совершенно Колесо, и не отклоняется оно ни на один волос! Они много раз будут перерождаться в терзаниях!-Голова его упала на грудь и он всей тяжестью оперся на плечо Кима.

-- Я близко подошел к великому злу, чела,-- зашептал он в мертвой тишине, наступившей под соснами.-- У меня было искушение выпустить эту пулю и, поистине, в Тибете их постигла бы страшная и медленная смерть... Он ударил меня по лицу... по плоти моей.-- Он опустился на землю, тяжело дыша, и Ким слышал, как старое сердце его трепетало и замирало.

-- Неужели они его убили?-- проговорил человек из Ао-Чин-га, в то время как прочие стояли, онемев. Ким в смертельном страхе склонился над телом.

-- Нет,-- крикнул он страстно,-- это только приступ слабости.-- Тут он вспомнил, что он белый человек и может воспользоваться лагерным снаряжением белых людей.-- Откройте килты! У сахибов, наверное, есть лекарства.

-- Охо! Это лекарство я знаю,-- сказал со смехом человек из АоЧанга.-- Не мог я пять лет быть шикари Енклинга-сахиба и не знать этого лекарства. Я тоже пробовал его. Вот!

Он вытащил из-за пазухи бутылку дешевого виски, которое продается путешественникам в Лехе, и искусно влил несколько капель в рот ламы.

-- Я сделал то же самое, когда Енклинг-сахиб вывихнул себе ногу за Астором. Аха! Я уже заглянул в их корзины, но мы справедливо все поделим в Шемлегхе. Дай ему еще немного! Это хорошее лекарство. Пощупай! Теперь сердце бьется ровнее. Положи ему голову пониже и слегка разотри лекарством грудь. Никогда бы этого не случилось, если бы он спокойно подождал, пока я рассчитаюсь с сахибами. Но, быть может, сахибы погонятся за нами сюда? Тогда не грешно будет застрелить их из их же собственных ружей, а?