Славомир Мрожек - Мизантроп

СЛАВОМИР МРОЖЕК

Мизантроп

В купе никого не было. Я сел у окна и раскрыл книгу.

С шумом открылась дверь. Вошел субъект с большим чемоданом. Я снова погрузился в чтение, поскольку не имел никакого желания завязывать знакомство. Лишиться одиночества было бы слишком большой потерей.

- Вы занимаете мое место.

- Ваше место?

- Пожалуйста, проверьте.

Я забыл, в какой карман спрятал свой билет, но наконец нашел.

- Ваше место номер тридцать четыре, а это место - номер тридцать девять.

Я пересел напротив. Мне не хотелось уходить от окна, я намеревался любоваться пейзажем.

- Ваш багаж.

- Мой багаж?

Он показал на полку.

- А... Вы имеете в виду мое пальто...

- Согласно правилам - это багаж, поскольку занимает место, предназначенное для багажа.

Я забрал пальто с полки. Он с усилием поместил туда свой чемодан, разъясняя мне попутно, что этот участок полки должен находиться в исключительном распоряжении пассажира, обладающего правом занимать место номер тридцать девять. Поезд тронулся, несколько резковато. Я приступил к созерцанию пейзажа.

- Вы заняли место номер тридцать восемь.

Я обернулся - на спинке кресла действительно находилась эмалевая табличка с этим номером.

- Место номер тридцать четыре - там...

Он указал на угол у дверей.

- Но какая разница? Ведь в купе больше никого нет.

- Дело в принципе.

Передо мной был выбор: либо вступить в открытый конфликт с этим маньяком, либо подчиниться. В обоих случаях я сумел бы дать ему удовлетворение, хоть и различными способами. И тогда я решил уйти из купе.

Встав, я чуть не потерял равновесие - локомотив, ускоряя ход, рванул вагоны. Чемодан над его головой сдвинулся на край полки. У меня мелькнула мысль, что следует ожидать новых рывков при следующем ускорении.

Не говоря ни слова, я пересел на тридцать четвертое место, менее удобное относительно пейзажа, но зато дающее более выгодную диагональную точку наблюдения за чемоданом моего попутчика.

Поезд притормозил, и чемодан сдвинулся обратно в глубь полки. Я начал сомневаться в правильности моих расчетов, мне следовало, как оказалось, учитывать и эффект торможения. Может, все же лучше перейти в другое купе?

- Да, да, уважаемый. Правила всегда следует соблюдать, - торжествующе сказал он тоном поучения.

Это определило мое окончательное решение - я остался с твердым намерением продержаться до конца. Ведь поезд еще не набрал полной скорости, так что надежда оставалась.

Я прикрыл глаза. Помимо книги и пейзажа, остается еще третье удовольствие от поездки - дремота. Но я не дремал - из-под прикрытых век я мог наблюдать за полкой, не привлекая к себе внимания, чего не смог бы делать читая или любуясь пейзажем.

Расчет оказался верным. Медленно, но неуклонно чемодан передвигался к краю. Между мной и его центром тяжести установилось интенсивное взаимопонимание. Решающий момент приближался.

И все же я решил дать моему попутчику шанс. Не из гуманных соображений и уж никак не из любви к ближнему. Из любопытства.

- Вы, похоже, принадлежите к ярым сторонникам правил. Можно узнать - почему?

Он оживился, явно то была его любимая тема.

- Видите ли, правила необходимы для того, чтобы сохранялся порядок. Без правил начинается бардак.

- Тогда я хочу вам кое-что предложить: давайте поменяемся билетами. Вы займете мое место, а я - ваше. Так мы не нарушим правил, поскольку билеты у нас не именные, а на предъявителя. Что скажете?

Некоторое время он ошеломленно молчал.

- А для чего, собственно?

- Потому что я люблю сидеть у окна. А вы?

Я ожидал ответа. Если бы он согласился, то был бы спасен.

- Но ведь место тридцать девять - мое!

- Я вас понимаю, да, это была бы манипуляция. Правила не могут быть абсолютно точными, однако это вовсе не значит, что нам позволено ими манипулировать. Разве не так?

- Ну конечно...

- И вы, следовательно, отождествляете правила с Провидением.

- С чем?

- С Провидением, с Судьбой. Правила исключают произвольность, то есть случайность, то есть хаос, стало быть, они олицетворяют собой глас Провидения, знак Судьбы.

- Вы это как-то так называете...

- Я говорю то же, что и вы, только другими словами. Вы говорите: порядок, я говорю: Провидение, вы говорите: бардак, я говорю: хаос, но ведь это одно и то же. Следовательно, правила имеют в себе нечто божественное. Теперь я понимаю, почему они для вас святы.

- Правила, уважаемый, - это правила, и все.

- Вот и чудесно, - сказал я и прикрыл глаза в знак того, что больше нам говорить не о чем. Так и было в действительности.

Когда чемодан свалился, он, пораженный в висок металлическим кантом, сполз на пол. Я думал, что он потерял сознание, и клянусь - я не желал этого, хотя бы потому, что теперь был в полной растерянности. Как приводят человека в чувство? И вообще - такие осложнения... Беспомощно оглядываясь, я увидел стоп-кран, снабженный надписью: "В случае опасности - сорвать". Опасность была налицо: если кто-нибудь не окажет ему первую помощь, его состояние может ухудшиться. Я сорвал.

В результате поезд опоздал на два часа, что привело к хаосу в движении поездов на дорогах всего региона. Однако это нарушение порядка нисколько не помогло - он, как выяснилось, умер мгновенно. Но я, несмотря ни на что, все время действовал в соответствии с правилами. Мне не в чем себя упрекнуть.