Ричард Олдингтон - Семеро против Ривза

Мистер Хьютон быстрыми глотками допил остатки пива и несколько раз перевел дух. Одутловатое лицо его блестело от пота.

— Еще пива? — спросил мистер Ривз.

Мистер Хьютон кивнул.

— Человек — думающее животное, — изрек он. — Cogito, ergo sum [17].Если человек не думает, то он становится просто животным. И притом чертовски уродливым и нудным. Вот вы говорите о пролетариате…

— И слова не сказал! — воскликнул мистер Ривз.

— Так я вам говорю, что ваши пролетарии — самое удручающее явление, с каким сталкивается философ, жаждущий познания. Они могут оказать человечеству одну-единственную услугу: если все, сколько их ни есть на земном шаре, разом совершат харакири! А если заодно с ними и всякие там деятели отправятся к праотцам — туда им и дорога!

— Не слишком ли вы суровы к деятельным людям, — усомнился мистер Ривз. — Какого черта! Деятельность убедительнее любых слов.

— И гораздо вульгарнее, — парировал мистер Хьютон. — Деятельность?! Да что такое деятельность? По преимуществу, она состоит в том, что люди разрывают и переворачивают верхние слои земли, обманывают ближних, отбирая у них то, что им причитается, или убивая их, потому что у вас не хватило смекалки подвергнуться психоанализу. Если вы принадлежите к людям деятельным, я бы посоветовал вам: первым же поездом отправляйтесь в Цюрих.

— Почему в Цюрих? — заинтересовавшись, осведомился мистер Ривз. — Это ведь в Швейцарии, правда?

— Любовь! — патетически воскликнул мистер Хьютон. — Просто непостижимо, как у вас хватает наглости сидеть тут и разглагольствовать со мной о любви…

— Боже милостивый! — воскликнул возмущенный мистер Ривз. — Клянусь вам, мне это и в голову не приходило!

— И, конечно, вы даже отдаленно не подозреваете, что это один из нелепейших дурманов, отравляющих человечество. Вы позволяете железам внутренней секреции затемнять остатки вашего разума, если таковой вообще у вас имеется, убеждаете себя в том, что некая коротконогая, толстозадая, надутая, точно голубь зобач, особа, в чьем недоразвитом мозгу нет и тени мысли, — нечто среднее между Еленой Троянской и Гипатией. Вы придаете до нелепости большое значение биологическому акту, равняющему вас с морским ежом, бурым дельфином и клопом, а воспроизведя свой жалкий каркас в виде писклявого выродка, принимаетесь похваляться тем, что выполнили свой долг перед человечеством. Любовь! Да у животных и у тех хватает ума не приплетать ко всему на свете — кстати и некстати — любовь!

— Так ведь они же не способны на это, даже если б в захотели, — заметил мистер Ривз. — А потом я с вами не согласен. Миром движет любовь. Выпьем еще пивка?

Мистер Хьютон вытер с лица пот грязным платком, тщетно пытаясь подавить приступ икоты. А мистер Ривз поспешил воспользоваться представившейся возможностью, чтобы вставить еще несколько слов.

— Все это чрезвычайно интересно. Только ведь это теория, далекая от практики, как все у вас, писателей, хотя, смею сказать, что-то в этом есть. Признаюсь, не все ваши сравнения мне понятны — надо будет подзаняться историей, философией и всякими прочими вещами, чтоб шагать в ногу с веком.

— На это потребуется… ик!… лет двадцать, — возмущенный легкомыслием собеседника, заявил мистер Хьютон.

— Постарайтесь задержать дыхание, — сочувственно посоветовал мистер Ривз. — Или, может, принести вам стакан воды? Говорят, помогает, если пить то с одного боку, то с другого, поворачивая стакан.

Мистер Хьютон замотал головой, показывая, что предпочитает задержать дыхание.

— Вся беда в том, — продолжал мистер Ривз, — что ваше дело не приносит денег. Насколько я понимаю, ни шиша. Вы хотите поучать людей, а люди не хотят, чтобы их поучали. Почему бы в таком случае не повеселить их?

Мистер Хьютон, услышав столь возмутительный совет, испепеляющим взглядом посмотрел на собеседника, икнул и сделал глубокий вдох.

— У вас столько идей и столько разных слов, — уговаривал его мистер Ривз. — Почему бы вам не написать что-нибудь легкое и завлекательное для кино? Или какую-нибудь симпатичную немудреную комедию из жизни Вест-Энда со множеством всяких любовных перипетий? Это принесло бы вам кругленькую сумму.

Мистер Хьютон отчаянно замотал головой и весь передернулся, но от икоты или от отвращения, мистер Ривз не мог понять.

— Ну, вам виднее, — решил мистер Ривз. — Но кое в чем я вам все же завидую. Вас вот в самом деле интересует старик Гиппократ и — как, бишь, его? — Платон, или что там думал какой-нибудь мудрый старец в первом году нашей эры. А мне, честно говоря, на это ровным счетом наплевать. Ну, какой от них прок? Поможет это оплатить хоть один счет? И все же вы этим увлекаетесь. И может статься, будете увлекаться всю жизнь…

Глаза мистера Хьютона возмущенно сверкнули красноречивым осуждением. Он хотел было что-то сказать, но лишь икнул. В отчаянье он проглотил целых полпинты пива и с трудом перевел дух.

— Теперь взгляните на меня, — продолжал мистер Ривз. — У меня есть все, что вы хотели бы иметь, но чего не смогли добиться. Хорошее положение в Сити, отличная репутация, верное слово, кредит на любую сумму, какая мне нужна. У меня есть недурной собственный домик, большой сад, — вы бы посмотрели на мои лупинусы и флоксы, когда они в цвету, — роскошное зрелище; есть жена и дети, машина, радиола-комбайн, ну, вы знаете: втыкаешь в сеть, и никаких забот, даже пластинки сама меняет, — стоила сорок пять гиней… Теперь я ушел на покой и живу на сбережения. Я волен ходить, куда хочу, и делать все, что захочу, в пределах разумного, конечно. Но я просто изнываю от безделья. Само собой, человек, проживший долгую деятельную жизнь, страдает от отсутствия настоящей работы и связанных с ней волнений. Ему нужно чем-то увлечься. А я всегда был слишком занят, и у меня не хватало времени на увлечения. Теперь предположим, вы очутились на моем месте и не знаете больше финансовых затруднений, что бы вы стали делать?

Эту речь мистера Ривза мистер Хьютон слушал куда более внимательно, чем все, что он до сих пор говорил, исключая, конечно, приглашение позавтракать вместе. Он даже от икоты вылечился. Порывшись в кармане, он извлек маленькое объявление, которое и вручил мистеру Ривзу, сказав, как это ни удивительно, всего лишь: «Прочтите».

Не спеша водрузив на нос очки, мистер Ривз отвел от себя бумажку на расстояние вытянутой руки и прочел:

«Духовное возрождение» — эссе о диктатуре интеллекта (7 шил. 6 пенс, доставка почтой — 6 пенсов)

«О человеческой тле» или «Tractatus Politico-Humanus» [18](7 шил. 6 пенс, почтой — 6 пенсов)

«Пармениды и Эйнштейн» — протест (2 шил. 6 пенсов, почтой — 4 пенса)

«Женщина-паразит» (1 шил., почтой — 2 пенса)