Франц Кафка - Америка (Пропавший без вести)

Когда шестнадцатилетний Карл Россман, отправленный опечаленными родителями в Америку из-за того, что некая служанка соблазнила юношу и родила от него ребенка, медленно вплывал на корабле в нью-йоркскую гавань, статуя Свободы, которую он завидел еще издали, внезапно предстала перед ним как бы залитая ярким солнцем. Ее рука с мечом была по-прежнему поднята, фигуру ее овевал вольный ветер.

– Какая высокая! – сказал он себе, меж тем как все более густой поток носильщиков, тянувшийся мимо, мало-помалу, хотя он вовсе не думал пока выходить, вынес его к самому борту.

Молодой человек, с которым Карл немного познакомился во время плавания, сказал ему мимоходом:

– Ну, вы все еще не решаетесь сойти?

– Я готов, – сказал Карл, улыбнувшись ему, и с вызовом, так как был сильным парнем, вскинул на плечо свой чемодан. Но, взглянув на своего знакомого, который, помахивая тростью, уже смешался с толпой других пассажиров, он растерялся, вспомнив, что забыл в каюте свой зонт. Он попросил знакомого, пожалуй, не слишком осчастливленного этим, оказать ему любезность и присмотреть за его чемоданом, огляделся, чтобы сориентироваться при возвращении, и поспешил прочь. Внизу, к своему сожалению, Карл обнаружил, что проход, который очень сократил бы его путь, впервые оказался закрыт, что, по-видимому, было связано с полной высадкой пассажиров, и был вынужден разыскивать трапы, снова и снова следовавшие друг за другом, проходить то и дело заворачивающими коридорами, мимо пустых кают с одинокими письменными столами, – до тех пор, пока на самом деле, так как проходил этим путем раз или два и всегда в большой компании, окончательно и бесповоротно не заблудился. В растерянности, не видя кругом ни души, а только слыша над собою беспрерывно текущий тысяченогий людской поток и улавливая далекий отзвук уже остановленных машин, он, не раздумывая, принялся стучать в первую попавшуюся маленькую дверь, у которой остановился в своих блужданиях.

– Да открыто же, – крикнули изнутри, и Карл со вздохом облегчения толкнул дверь. – Чего ради вы стучите как сумасшедший? – спросил огромного роста мужчина, едва взглянув на Карла. Откуда-то сверху через иллюминатор в жалкую каюту падал мутный, давным-давно рассеявшийся в недрах корабля свет; койка, шкаф, стул и мужчина теснились друг подле друга, как в камере хранения.

– Я заблудился, – сказал Карл. – Во время плавания я как-то не обратил внимания, что корабль ужасно большой.

– Да, вы правы, – произнес мужчина с оттенком гордости, продолжая заниматься замком небольшого сундучка, раз за разом закрывая его обеими руками и прислушиваясь к щелканью язычка.

– Входите же! – воскликнул мужчина. – Не стоять же вам в коридоре!

– Я не мешаю? – спросил Карл.

– А чему тут можно помешать?!

– Вы немец? – Карл решил на всякий случай подстраховаться, так как много слышал об опасностях, грозивших эмигрантам в Америке, особенно от ирландцев.

– Да немец, немец, – сказал мужчина.

Карл все еще медлил. Тут мужчина внезапно схватил дверную ручку и, быстро закрыв дверь, вдвинул Карла к себе в каюту.

– Я не терплю, когда за мной подсматривают из коридора, – продолжал он, снова занявшись своим сундучком, – потому что каждый идет мимо и заглядывает сюда, такое не всякий выдержит.

– Но коридор совершенно пуст, – сказал Карл, неловко прижатый к коечной стойке.

– Это сейчас, – сказал мужчина. «Именно о „сейчас“ и идет речь, – подумал Карл. – С этим человеком нелегко столковаться».

– Ложитесь-ка на койку, там места побольше, – сказал мужчина. Карл кое-как забрался туда, громко посмеявшись над первой неудачной попыткой. Но, едва оказавшись на койке, он воскликнул:

– Боже милостивый, я же совсем забыл о своем чемодане!

– Где же он?

– На верхней палубе, его стережет мой знакомый. Как бишь его зовут? – И он вытащил из потайного кармашка, который мать пришила ему для поездки к подкладке пиджака, визитную карточку. – Буттербаум. Франц Буттербаум.

– Чемодан вам очень нужен?

– Естественно.

– Тогда почему вы отдали его чужому человеку?

– Я оставил внизу зонтик и побежал за ним, но не хотел тащиться с чемоданом. А потом я в конце концов еще и заблудился.

– Вы один? Без сопровождающих?

– Да, один.

«Наверное, мне нужно держаться этого человека, – мелькнуло в голове у Карла. – Лучшего товарища мне сейчас не найти».

– Так. Теперь вы еще и чемодан потеряли. Не говоря уж о зонтике.

И мужчина уселся на стул, как будто теперь дело Карла приобрело для него некоторый интерес.

– Но я полагаю, чемодан еще не потерян.

– Блажен, кто верует, – сказал мужчина и энергично взбил свою темную, короткую, густую шевелюру. – Что ни порт, то на корабле новые обычаи. В Гамбурге ваш Буттербаум, возможно, и стерег бы чемодан; здесь же, вероятнее всего, обоих и след простыл.

– Но тем не менее я должен сейчас посмотреть, – произнес Карл, прикидывая, как бы отсюда выбраться.

– Лучше останьтесь, – сказал мужчина и прямо-таки грубо толкнул его назад, на койку.

– Почему это? – сердито спросил Карл.

– Потому что это не имеет смысла, – сказал мужчина. – Через минуту я тоже пойду, вот и отправимся вместе. Чемодан или украден – тогда ничем не поможешь, или тот человек оставил его, и мы скорее его отыщем, когда судно совсем опустеет. То же и с вашим зонтиком.

– Вы хорошо ориентируетесь на корабле? – спросил Карл недоверчиво, и ему почудилась скрытая загвоздка, что он добрался до Нью-Йорка. Но Карла огорчало, что вещи в чемодане почти еще не были в употреблении, хотя ему, например, давно следовало бы сменить рубашку. Но на том он экономил, ясное дело; именно теперь, когда в начале жизненного пути необходимо предстать аккуратно одетым, ему придется ходить в грязной сорочке. В остальном пропажа чемодана была не слишком огорчительна, потому что костюм на нем был даже лучше того, что в чемодане; собственно говоря, тот костюм был на крайний случай, перед отъездом мать тщательно его заштопала. Тут же он припомнил, что в чемодане был еще кусок веронской салями, подарок матери, от которого он съел совсем чуть-чуть, так как в течение всего рейса у него совершенно не было аппетита и он довольствовался супом, выдаваемым на твиндеке. Но сейчас эта колбаса пришлась бы очень кстати, чтобы уважить кочегара. Ведь таких людей легко расположить к себе, подарив какой-нибудь пустяк; это Карл знал от своего отца, каковой, раздавая сигары мелким чиновникам, с которыми сталкивался по делу, неизменно привлекал их на свою сторону. Теперь у Карла для подарка оставались только деньги, а их, коль скоро чемодан потерян, он пока что трогать не хотел.