Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Книга 1

Разве я не думал об этом с первого дня, когда увидел ее? Разве не об этом я только и думал все эти два года?.. Он сидел неподвижно и смотрел на Дэгни. Он слышал слова, которых никогда не смел выговорить, слова, которые знал, чувствовал, но в которых не мог сознаться, не позволял себе произнести их даже мысленно. Сейчас он словно говорил эти слова ей… С первого дня, когда я увидел тебя… Лишь твое тело, твои губы и то, как ты смотришь на меня, словно… Ты ведь верила мне? Признать твое величие? Относиться к тебе так, как ты заслуживаешь, – словно ты мужчина? Неужели ты думаешь, что я не понимаю, какое предательство я совершил? Единственная яркая личность, которую я встретил в жизни, единственный человек, которого я глубоко уважаю, лучший бизнесмен, которого я знаю, мой союзник, мой напарник в отчаянном сражении… И на самое возвышенное, что я видел в жизни, я отвечаю самым низменным из желаний… Да знаешь ли ты, кто я такой? Я думал об этом потому, что мысль об этом недопустима. Из-за этой низменной потребности, которая ни в коем случае не должна запятнать тебя… Я никогда не желал никого, кроме тебя… Не знал, что это такое – желать, пока не увидел тебя. Думал: только не я… это не должно меня сломить… с тех пор… целых два года… неустанно… Ты знаешь, что это такое – желать? Хочешь, я скажу, о чем я думаю, когда смотрю на тебя… лежу в постели, не в силах уснуть… слышу твой голос по телефону… работаю, но не могу избавиться от наваждения? Унизить тебя самым немыслимым образом – и знать, что это сделал я. Унизить тебя до крика плоти, поведать тебе о низменном сладострастии, знать, как ты хочешь, нуждаешься в этом, слышать, как ты просишь меня об этом, и видеть, как твой замечательный дух зависит от этой постыдной, первобытной страсти. Знать тебя такой, какая ты есть, какой предстаешь перед миром: чистой, горделивой, уверенной в себе… а потом увидеть у себя в постели, покоряющейся любому моему желанию, делающей все, что я захочу. И все это с единственной целью: увидеть бесчестие, которому ты добровольно предаешься ради неповторимых ощущений… Я хочу тебя – и будь я проклят за это!..

Дэгни читала, а он смотрел на отблески света, игравшие в ее волосах и опускавшиеся к плечам и дальше вниз по руке к оголенному запястью.

…знаешь, о чем я сейчас думаю? Твой серый костюм и расстегнутый воротник… ты выглядишь такой молодой, такой строгой и уверенной в себе… А как бы ты выглядела, если бы я запрокинул тебе голову, положил тебя в этом строгом сером костюме, сорвал юбку…

Дэгни подняла глаза. Реардэн смотрел на бумаги, лежавшие на столе. Немного помолчав, он сказал: – Реальная стоимость моста будет меньше суммы, указанной в предварительной смете. Кроме того, его прочность позволяет провести еще второй путь. Думаю, затраты окупятся сторицей за несколько лет. Если тебе удастся растянуть затраты на строительство на период в…

Он говорил, а она смотрела на его лицо, отчетливо проступившее в свете лампы на фоне царившей в кабинете темноты. У нее было такое ощущение, словно это его лицо освещает лежавшие на столе бумаги. Его лицо, его четкий, чистый голос, его ясный разум и неудержимое стремление к цели. Его лицо походило на его слова, как будто все: и прямой взгляд, и мышцы худых щек, и чуть презрительно опущенные уголки рта – свидетельствовало только об одном – бескомпромиссном аскетизме.

***

День начался с известия о страшной катастрофе: в горах Нью-Мексико товарный состав компании «Атлантик саузерн» столкнулся на крутом повороте с пассажирским поездом. Склоны гор были усеяны товарными вагонами, груженными пятью тысячами тонн медной руды, добытой в Аризоне и предназначавшейся для заводов Реардэна.

Реардэн немедленно созвонился с главным управляющим «Атлантик саузерн», но тот твердил одно: «Господи, мистер Реардэн, откуда я знаю? Никто не может сказать, сколько времени потребуется, чтобы расчистить путь и ликвидировать последствия аварии. Я не помню крушений ужасней… Не знаю, мистер Реардэн. Нет, в этой части страны других железных дорог нет. На участке примерно в четыреста метров путь полностью разрушен. К тому же произошел оползень. Наш аварийно-спасательный поезд не может пробиться в район крушения. Я не представляю себе, как и когда мы сможем вновь поставить эти вагоны на рельсы… По всей видимости, не раньше чем через две недели… Через три дня! Но, мистер Реардэн, это же невозможно!.. Мы ничего не можем поделать… Вы можете сказать своим клиентам, что это форс-мажор, стихийное бедствие… Неужели это так страшно, если вы немного опоздаете с выполнением заказа? В этом нет вашей вины, и в данном случае никто не сможет вас ни в чем обвинить».

В следующие два часа с помощью своего секретаря, двух молодых инженеров из транспортного отдела, карты автомобильных дорог и телефона Реардэн все спланировал и договорился о снаряжении целой армии грузовиков к месту крушения. Товарные вагоны должны были ждать их на ближайшей к месту аварии станции «Атлантик саузерн».

Вагоны Реардэн получил от «Таггарт трансконтинентал», а грузовики съезжались со всех уголков Нью-Мексико, Аризоны и Колорадо. Люди Реардэна обзванивали всех частных владельцев и предлагали такую оплату, которая сразу снимала все вопросы.

Это была последняя из трех партий медной руды, поставки которой ожидал Реардэн. Первые два заказа так и не были выполнены: одна компания' просто разорилась, а вторая постоянно оттягивала сроки поставки, ссылаясь на объективные, не зависящие от нее причины.

Он решил проблему, не отложив ни одной деловой встречи, ни разу не повысив голос, не проявив никаких признаков напряжения, неуверенности или опасения; он действовал с быстротой и точностью боевого командира, чье подразделение накрыло внезапным огнем противника, а Гвен Айвз, его секретарь, проявила себя как хладнокровный адъютант. Ей было под тридцать, и ее спокойно-непроницаемое лицо удивительно гармонировало с первоклассным офисным оборудованием. Она была одним из самых компетентных его работников. Гвен относилась к своим обязанностям с необыкновенным здравомыслием и считала любое проявление чувств на рабочем месте непростительной безнравственностью.

Когда все экстренные меры были приняты, она лишь заметила: – Мистер Реардэн, мне кажется, надо попросить всех наших поставщиков отправлять грузы исключительно по линиям «Таггарт трансконтинентал».

– Я тоже об этом подумал, – сказал Реардэн и добавил: – Отправь телеграмму Флемингу в Колорадо. Пусть покупает медный рудник, который я выбрал.

Он вернулся к столу и заговорил по двум телефонам одновременно – с управляющим и с начальником отдела поставок, проверяя даты поступления каждой тонны сырья, – он не мог переложить на кого-нибудь ответственность за хотя бы часовой перерыв в работе печей. Когда шла последняя плавка для линии Джона Галта, раздался звонок и Гвен объявила, что его мать требует, чтобы он принял ее.