Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Книга 1

Дома стали попадаться чаще, теперь они придвинулись ближе к железнодорожному полотну. Дэгни видела людей на крышах, в окнах, на крылечках. Она видела толпы, перегородившие дороги у переездов. Дороги мелькали перед ее глазами, как лопасти вентилятора, она не могла различить силуэты людей, а видела лишь руки, приветствовавшие поезд и колышащиеся словно ветви деревьев на ветру. Люди стояли у "переездов, над их головами мигали красные огни семафоров и возвышались знаки «Внимание, переезд!», «Осторожно».

Станция, которую они миновали, проехав город со скоростью сто миль в час, представляла собой колышущуюся массу людей, заполнивших все пространство от платформы до крыши вокзального павильона. Дэгни видела машущие руки, подброшенные в воздух шляпы, заметила, как что-то рассыпалось, ударившись в лобовое стекло, – из толпы бросили навстречу поезду букет цветов.

Они неслись вперед, минуя города и станции, поезд не останавливался, но его ожидали толпы людей, пришедших лишь для того, чтобы увидеть их, поприветствовать и обрести надежду. Под покрытыми копотью и сажей карнизами старого станционного здания Дэгни увидела гирлянды цветов, а на покалеченных временем стенах красовались бело-красно-голубые флаги. Это напоминало картинки, которые она рассматривала в учебниках истории, с завистью думая о тех временах, когда люди собирались, чтобы поприветствовать пробег первого поезда. Это напоминало эпоху, когда Нэт Таггарт продвигался через континент; там, где он останавливался, собирались люди, мечтавшие стать свидетелями величайшего свершения. Она думала, что это время давно миновало, что поколения людей прожили жизнь, видя лишь трещины, расползающиеся на возведенных Нэтом Таггартом стенах. Но люди пришли, как приходили в его время, влекомые все тем же желанием увидеть нечто достойное восхищения.

Дэгни оглянулась на Реардэна. Он стоял, прислонившись к переборке, безразличный к толпам людей и их восторгу. Он сосредоточенно, с глубочайшей профессиональной заинтересованностью наблюдал за дорогой и движением поезда, всем своим видом давая понять, что для него не имеет значения мысль: «Им это нравится»; все его сознание заполняло одно-единственное слово: «Получилось».

Высокий, в однотонной серой рубашке и легких брюках, он выглядел раскрепощенным и готовым к действию. Легкие брюки подчеркивали его длинные ноги и непринужденную, уверенную позу – в нем не ощущалось и тени напряжения. Реардэн расстегнул пуговицы на рубашке, и Дэгни видела упругую кожу его груди и сильные, жилистые руки.

Она отвернулась, внезапно осознав, что слишком часто оглядывается на него. Но сегодняшний день не был связан ни с прошлым, ни с будущим, она осознавала лишь сиюминутную глубину чувства, ощущала, что заключена в едином пространстве с ним, что его присутствие подчеркивает значение этого дня, как его рельсы подчеркивали стремительный полет поезда.

Она еще раз оглянулась. Реардэн смотрел на нее. Он не отвернулся, а холодно, подчеркнуто выдержал ее взгляд. Дэгни с вызовом улыбнулась, не осознавая до конца смысл своей улыбки, зная лишь, что это самый болезненный удар, какой она могла нанести по его непроницаемому лицу. Ей вдруг захотелось увидеть, как он задрожит, услышать вырвавшийся у него крик. Дэгни медленно отвернулась, чувствуя безрассудную радость и удивляясь, почему ей вдруг стало тяжело дышать.

Она сидела, откинувшись на спинку кресла, и смотрела вперед, зная, что он так же остро осознает ее присутствие, как она – его. Это вызывало приятное ощущение какой-то особой неловкости и смущения. Когда она забрасывала ногу на ногу, наклонялась к окну или откидывала назад спадавшую на лоб прядь волос, каждое ее движение было проникнуто чувством, выражавшимся словами, в которых она себе не признавалась: «Видит ли он?»

Города остались далеко позади. Сейчас дорога поднималась вверх, проходя по все более неприветливой местности, которая нехотя пропускала поезд в свои владения. Рельсы то и дело исчезали за поворотом, а холмы подступали все ближе и ближе, словно равнины собирались в складки. Каменные уступы Колорадских гор приближались к краю полотна, а далекие просторы неба переходили в голубоватые гребни горных вершин.

Далеко впереди Дэгни увидела легкий дымок над заводскими трубами, затем паутину электростанции и одиноко стоящую стальную конструкцию. Они подъезжали к Денверу.

Она взглянула на Пэта Логгана. Машинист сидел, наклонившись вперед; Дэгни заметила, что его пальцы слегка напряглись, а взгляд стал еще сосредоточеннее. Он, как и она, прекрасно понимал, насколько опасно проезжать город на такой огромной скорости.

Пролетели одна за другой несколько минут, но они показались им одним мигом. Сначала они увидели проносящиеся за окном одинокие силуэты заводов и фабрик, затем их очертания слились в расплывчатые полоски улиц, и наконец впереди раскинулась дельта рельсов – словно жерло дымохода, засасывавшего поезд в глубину станции, где единственной защитой были лишь разбросанные над землей маленькие зеленые огоньки. С высоты кабины они видели, как мимо сплошной лентой промелькнули крыши стоящих на запасных путях товарных вагонов. Темный зев вагонного депо несся им навстречу. Поезд мчался в вихре звуков: стука колес, восторженных криков приветствующей толпы, которая, как жидкость, бурлила в темноте среди стальных колонн. Они стремительно неслись к арке, за которой на фоне открытого неба горели зеленые огни семафора. Эти огни словно одну за другой открывали перед ними двери в пространство. Затем, исчезая позади, замелькали забитые транспортом улицы, люди в открытых окнах домов; слышался вой сирен, сверху опустилось облако бумажных снежинок-конфетти, сброшенных с крыши небоскреба, откуда кто-то наблюдал, как серебристая пуля летит сквозь пристально следящий за ее полетом город.

Они вновь очутились на скалистом склоне, и перед ними с потрясающей внезапностью возникли горы, словно город швырнул поезд прямо на гранитную стену и лишь в самый последний момент его успела подхватить спасительная тонкая полоска рельсов. Поезд жался к краю отвесной скалы; исчезая из виду, внизу дрожала земля, гигантские ярусы искореженных валунов вздымались ввысь, закрывая небосклон, а люди в поезде неслись вперед сквозь голубоватую пелену сумерек, не видя ни земли, ни неба.

Повороты превратились в витки спирали, закручивавшейся среди скалистых стен, которые угрожающе надвигались со всех сторон, словно хотели раздавить поезд и сбросить вниз. Но рельсы ныряли в гранит, и горы расступались, расправляясь, как два крыла, – одно густо поросло соснами и походило на толстый зеленый ковер, другое состояло из голой красно-коричневой породы.