Чарльз Диккенс - Том 7. Лавка древностей

— Я здесь, хозяин! — послышался голос мальчишки, лишь только Квилп отворил окно.

— Жди внизу, собака! — крикнул ему карлик.— Сейчас потащишь холостяцкий багаж. Соберите мои вещи, миссис Квилп, да растолкайте нашу милую старушку, пусть она поможет вам. Эй, эй! О-го-го!

Мистер Квилп схватил кочергу, подбежал к чулану, где спала почтенная миссис Джинивин, и до тех пор колотил кочергой в дверь, пока старушка не проснулась, в совершенном ужасе вообразив со сна, будто любезный зятек вознамерился убить ее в отместку за то, что она возвела поклеп на его ноги. Проникнувшись этой мыслью, миссис Джинивин отчаянно вскрикнула и непременно выбросилась бы из окна прямо на стеклянный люк в крыше соседнего дома, но дочь вывела ее из столь опасного заблуждения, вбежав в чулан с просьбой помочь ей в сборах. Узнав, что от нее требуется, миссис Джинивин несколько успокоилась и вышла в гостиную во фланелевом капоте, после чего и мать и дочь, обе дрожащие от страха и холода — так как ночь давно уж вступила в свои права,— в покорном молчании занялись делом, порученным им мистером Квилпом. Стараясь затянуть сборы как можно дольше, чтобы досадить жене и теще, этот эксцентрический джентльмен сам наблюдал за упаковкой своего гардероба, собственноручно добавил к нему тарелку, нож, вилку, ложку, чайную чашку с блюдцем и другие хозяйственные мелочи, потом затянул ремни на саквояже, взвалил его на плечо и без дальнейших разговоров вышел из дому, держа под мышкой флягу, с которой он не расставался все это время. На улице мистер Квилп передал более тяжелую часть ноши Тому Скотту, хлебнул рому для бодрости, стукнул своего подручного флягой по голове вместо угощения и, не спеша направившись к пристани, дошел туда в четвертом часу утра.

— Уютно! — сказал он, пробравшись в темноте к дощатой конторе и открыв дверь ключом, который всегда держал при себе.— Ах, как уютно! Разбуди меня в восемь, собака.

Не пускаясь в объяснения и не дав себе труда проститься с мальчишкой, карлик выхватил у него саквояж, захлопнул за собой дверь, залез на стол, закутался в брезентовый плащ и, свернувшись клубком, точно еж, тотчас же уснул.

Утром, в положенный час Квилпа разбудили, на что понадобилось немало трудов, так как ночка у него выдалась хлопотливая. Встав, он велел Тому Скотту развести во дворе костер из старых досок и приготовить кофе, а для придания разнообразия утренней трапезе доверил ему кое-какую мелочь на покупку свежих булочек, масла, сахара, копченых селедок и прочей снеди, так что через несколько минут на столе в контору дымился вкусный завтрак. Наевшись до отвала и восчувствовав всю прелесть такого по-цыгански вольного образа жизни (о котором он частенько подумывал и раньше, видя в нем приятный отдых от стеснительных супружеских уз, а также незаменимый способ держать миссис Квилп и ее матушку в состоянии непрерывного страха и неизвестности), карлик решил заняться наведением порядка в своей обители и придать ей более жилой и уютный вид.

С этой целью он отправился в лавку неподалеку от пристани, торговавшую всяким корабельным скарбом, купил подержанный гамак, подвесил его к потолку на манер матросской койки, затем поставил в своей сырой берлоге старую печку, вывел ее ржавую трубу на крышу и, закончив эти преобразования, с восторгом осмотрелся по сторонам.

— Дачка у меня не хуже, чем у Робинзона Крузо,— сказал карлик, разнеженным взором оглядывая свою меблировку.— Укромный, тихий уголок, настоящий необитаемый остров, где я могу заниматься своими делами, не боясь чужих ушей и глаз. Кругом ни души — одни крысы, а это народ скрытный, неболтливый. В их компании мне будет весело, как сверчку на шестке. Присмотрю какую-нибудь одну, похожую на Кристофера, и отравлю. Ха-ха-ха! Впрочем, за дело, за дело! О делах нельзя забывать даже в вихре удовольствий, тем более что утро уже на исходе.

Приказав Тому Скотту ждать его возвращения и запретив ему под страхом медленной пытки стоять на голове, кувыркаться и даже ходить на руках, карлик прыгнул в лодку, переехал на другой берег, быстрым шагом направился к одному гостеприимному заведению на улице Бевис-Маркс, завсегдатаем которого был мистер Свивеллер, и застал там этого джентльмена в полутемном зале в ту минуту, когда он в полном одиночестве садился за обед.

— Дик! — воскликнул карлик, просовывая голову в дверь.— Сокровище мое, любовь моя, свет очей моих! Хэй-хо!

— Ах, это вы? — отозвался мистер Свивеллер.— Здравствуйте, как поживаете?

— А как поживает Дик? — в свою очередь спросил Квилп.— Как чувствуют себя сливки блистательного племени писцов, а?

— Кисловато, сэр,— ответил мистер Свивеллер.— По правде говоря, они начинают смахивать на простоквашу.

— Что случилось? — спросил карлик, подходя к столу.— Неужто Салли оказалась злюкой? «Много есть девиц прекрасных, но такой, как…» [70] «Много есть девиц прекрасных, но такой, как…» — строка из английской песенки начала XVIII века на слова Генри Кери (1772—1844). Верно, Дик?

— Верно,— согласился мистер Свивеллер, с чрезвычайно серьезным видом принимаясь за еду.— Таких больше нет. Салли Б.— это сфинкс во всем, что касается личной жизни.

— Вы не в духе,— продолжал Квилп, пододвигая себе стул.— Что же все-таки случилось?

— Юриспруденция мне не по нутру,— ответил Дик.— Сухая материя, и к тому же требует слишком строгого уединения. Думаю, не пора ли удирать.

— Ну-ну-ну! — воскликнул карлик.— Куда это вы удерете, Дик?

— Сам еще не знаю,— ответил мистер Свивеллер.— Вероятно, по направлению к Хайгету. Может быть, колокола прозвонят мне: «Вернись, вернись, Свивеллер, лорд-мэр Лондона!» Виттингтона ведь тоже звали Дик. Жаль только, что кошки уж очень расплодились [71] Может быть, колокола прозвонят мне: «Вернись, вернись, Свивеллер, лорд-мэр Лондона!» Виттингтона ведь тоже звали Дик. Жаль только, что кошки уж очень расплодились — Речь идет о Ричарде Виттингтоне, занимавшем с 1397 по 1419 год пост лорд-мэра Лондона. Существует народная легенда, в которой повествуется, что Ричард (Дик) Виттингтон мальчиком пришел из деревни в Лондон, потому что ему сказали, будто в Лондоне мостовые вымощены золотом. В Лондоне Виттингтон нищенствовал, пока его не взял к себе богатый купец. Но Виттингтон не ужился в доме купца и решил бежать обратно в деревню. Когда Дик уже выходил из города, он услышал, как колокола вызванивают: «Вернись, Виттингтон, трижды лорд-мэр Лондона». Дик вернулся и продолжал трудиться в лавке. Однажды, отправляя в заморские страны партию товара, купец предложил Дику послать на продажу что-нибудь от себя. Дик, у которого ничего не было, послал кошку. Капитан корабля продал ее за баснословные деньги восточному князю, у которого во дворце расплодились мыши, и Виттингтон разбогател. Он женился на хозяйской дочке, вошел в дело своего хозяина и был трижды избран лорд-мэром Лондона. .