Чарльз Диккенс - Том 7. Лавка древностей

— Мы, собственно, для этого и пришли,— заговорил одинокий джентльмен,— а остальное предоставим другому посетителю, который пожалует к вам в самом непродолжительном времени. Нам не хотелось, чтобы вы волновались понапрасну, не зная о наших намерениях, и мы решили навестить вас, прежде чем предпринимать что-либо.

— Джентльмены,— сказал Дик,— выражаю вам свою глубокую благодарность. Что мне остается делать, как не волноваться, ведь я в таком беспомощном состоянии! Впрочем, не слушайте меня, сэр, продолжайте.

— Так вот, друг мой,— снова начал одинокий джентльмен.— Никто из нас не сомневается в достоверности тех фактов, о которых мы так кстати…

— Это вы про нее? — перебил его Дик, показывая на маркизу.

— Разумеется, про нее. Повторяю, никто из нас не сомневается ни в самих фактах, ни в том, что, умело воспользовавшись ими, мы сможем обелить несчастного юношу и вызволить его из тюрьмы. Но удастся ли нам добраться до главного виновника всего этого злодейства — до Квилпа, вот в чем дело! Скажу вам больше: эти сомнения окончательно подтвердились после того, как мы посоветовались со сведущими в таких вопросах людьми. А вы, наверно, согласитесь с нами, что дать Квилпу хотя бы малейшую возможность улизнуть от расплаты, было бы просто чудовищно! Уж если кого упускать из рук, так только не его!

— Я с вами совершенно согласен,— сказал Дик.— Но мне бы все-таки хотелось, чтобы никто из них не улизнул, поскольку закон, что писан для нас для всех, и твой и мой карает грех [90] …закон, что писан для нас для всех, и твой и мой карает грех — строки песенки из комедии Джона Гея «Опера нищего». , и так далее, и тому подобное. Ведь это истина!

Одинокий джентльмен иронически усмехнулся, видимо сомневаясь в этой истине, и поведал дальше мистеру Свивеллеру, что они решили пойти на хитрость и попробовать, не удастся ли им вырвать признание у кроткой Сары.

— Едва мисс Сара узнает, сколько нам всего известно и откуда известно, и поймет, что попалась,— пояснил он,— с ее помощью можно будет добраться и до тех двоих. А если мы добьемся своего, а она выйдет сухая из воды,— пусть! Меня это мало тревожит.

Дик остался крайне недоволен их планом и со всей горячностью принялся доказывать своим гостям, что с этим молодчиком (то есть с Сарой) будет труднее справиться, чем с самим Квилпом, что она не поддастся ни на подкуп, ни на запугиванья, ни на уговоры, что одолеть ее невозможно,— короче говоря, всячески старался убедить их, что такой противник им не под силу и что в схватке с ним они неминуемо потерпят поражение. Однако все его попытки свернуть их с этого пути были тщетны. Выше было сказано, что одинокий джентльмен взял на себя задачу посвятить мистера Свивеллера в намеченный ими план, на самом же деле говорили они все разом, и если кто-нибудь и умолкал, то лишь на минуту, чтобы тут же, едва переведя дыхание, снова ринуться в бой. Одним словом, наши спорщики достигли той степени волнения и досады, когда никакие уговоры, никакие доводы не действуют, и мистеру Свивеллеру легче было бы усмирить бурю, чем убедить их поставить крест на своей затее. В конце концов, рассказав ему, что все это время они не теряли из виду не только семью Кита, но и его самого, и всячески добивались смягчения приговора, хотя сильные улики против Кита подорвали в них прежнее доверие к нему; добавив, что теперь он, Ричард Свивеллер, может успокоиться, так как к вечеру все будет улажено, и заключив свой рассказ весьма сердечными и лестными заявлениями по его адресу, которые здесь нет нужды повторять, мистер Гарленд, нотариус и одинокий джентльмен удалились,— и хорошо сделали, ибо в противном случае Ричард Свивеллер снова заболел бы горячкой, но на сей раз болезнь его могла бы кончиться плохо.

Мистер Авель не покинул больного; сидя возле кровати, он все поглядывал то на часы, то на дверь, и, наконец, задремавшего мистера Свивеллера разбудил грохот на лестничной площадке, словно там кто-то сбросил груз с плеч, да такой огромный, что от его тяжести затрясся весь дом, а на каминной доске зазвенели склянки с лекарствами. Лишь только этот звук коснулся ушей мистера Авеля, как он вскочил со стула, заковылял к двери, распахнул ее, и тут — о чудо! — на пороге появился рослый молодец с необъятной корзиной, которая, будучи втащена в комнату и открыта, извергла из своих недр и чай, и кофе, и вино, и печенье, и апельсины, и виноград, и битую птицу со связанными крылышками и ножками — хоть клади прямо в кастрюлю, и заливное из телятины, и манную крупу, и саго, и много другой полезной для больного снеди,— да все это в таком количестве, что маленькая служанка, которая до сих пор не подозревала о существовании подобных сокровищ за пределами съестных лавок, выскочила на середину комнаты, как была, в одном башмаке, и застыла на месте, глотая одновременно и слюнки и слезы и не в силах издать ни единого звука. Но мистер Авель тем временем не бездействовал; не бездействовал и рослый молодец; огромная корзина была распакована в мгновение ока; не бездействовала и милейшая миссис Гарленд: она вдруг, откуда ни возьмись, возникла в комнате, словно ее тоже вынули из этой корзины (где хватило бы места и ей), бесшумно, на цыпочках забегала взад и вперед (то тут появится, то там — какая-то вездесущая!) и давай раскладывать по чашкам заливное, разливать по кастрюлькам куриный бульон, чистить апельсины для больного, нарезать их мелкими кусочками и угощать маленькую служанку вином и всем понемножку, лишь бы дать ей заморить червячка до того, как будет готово что-нибудь более существенное. Все это было настолько неожиданно и настолько ошеломляюще, что, съев сначала заливного, потом два апельсина и проводив взглядом рослого молодца, который удалился с порожней корзинкой, а следовательно, оставил вышеупомянутые сокровища в полную собственность больного, мистер Свивеллер почувствовал непреодолимую тягу ко сну, так как мозг его отказывался вместить в себя эти чудеса.

Тем временем одинокий джентльмен, нотариус и мистер Гарленд зашли в кофейню, составили там письмо в несколько загадочных по своей краткости выражениях и отправили его мисс Салли Брасс, прося эту очаровательную деву не отказать в любезности одному неизвестному доброжелателю, который нуждается в ее совете, и возможно скорее явиться по указанному адресу. Письмо быстро возымело действие, ибо минут через десять после того, как посыльный возвратился и доложил, что поручение выполнено, в кофейню пожаловала и сама мисс Салли.

— Прошу вас, сударыня,— сказал одинокий джентльмен, решивший встретиться с ней с глазу на глаз.— Садитесь.

Сара опустилась на стул и замерла на нем, прямая как палка, с удивлением признав в таинственном корреспонденте своего жильца.