Чарльз Диккенс - Том 3. Посмертные записки Пиквикского клуба (Главы XXXI — LVII)

(Подписано) Джон Смаукер ».

Конверт был адресован: (пробел) «Уэллеру, эсквайру, у мистера Пиквика»; а в скобках в левом углу было написано: «Черный ход» — в качестве инструкции письмоносцу.

— Да-а…— произнес Сэм.— Это довольно-таки важно сказано, я еще не слыхал, чтобы вареную баранью ногу называли «сваре». Интересно, как они называют жареную.

Однако, не теряя времени на обсуждение этого пункта, Сэм немедленно предстал перед лицом мистера Пиквика и попросил разрешения отлучиться на этот вечер, каковое разрешение было тотчас же дано. С этим разрешением и ключом от парадной двери Сэм Уэллер отправился в путь немного раньше назначенного часа и пошел не спеша к Квин-сквер, где немедленно по прибытии имел удовольствие узреть на небольшом расстоянии мистера Джона Смаукера, прислонившего свою напудренную голову к фонарному столбу и курившего сигару в янтарном мундштуке.

— Как поживаете, мистер Уэллер? — спросил мистер Джон Смаукер, грациозно приподнимая шляпу одной рукой и слегка помахивая другой со снисходительным видом.— Как поживаете, сэр?

— Недурно, поправляюсь, как полагается,— отвечал Сэм.— Ну, а вы как себя чувствуете, приятель?

— Так себе,—сказал мистер Джон Смаукер.

— А, вы работали слишком много! — заметил Сэм.— Вот этого я и боялся. Так, знаете ли, не годится, вы не должны уступать своему непреклонному духу.

— Тут дело не столько в этом, мистер Уэллер,— отозвался мистер Джон Смаукер,— сколько в плохом вине; кажется, слишком кутнул.

— О, вот оно что! — сказал Сэм.— Это очень тяжелая болезнь.

— Но каков соблазн, мистер Уэллер! — заметил мистер Джон Смаукер.

— Что и говорить,— отозвался Сэм.

— Брошен, знаете ли, в самый вихрь общества, мистер Уэллер,— сказал со вздохом мистер Джон Смаукер.

— В самом деле, это ужасно! — согласился Сэм.

— Но так всегда бывает,— сказал мистер Джон Смаукер.— Если судьба толкает вас к общественной жизни и общественному положению, вы должны ждать встречи с соблазнами, которых не знают другие люди, мистер Уэллер.

— Точь-в-точь то же самое говорил мой дядя, когда пошел по общественной линии, открыв питейное заведение,— заметил Сэм,— и прав был старый джентльмен, потому что он допился до смерти меньше чем в три месяца.

Мистер Джон Смаукер казался глубоко возмущенным этой параллелью, проведенной между ним и упомянутым покойным джентльменом; но так как лицо Сэма было невозмутимо, то он настроился на другой лад и снова стал приветливым.

— Пожалуй, нам не мешает отправиться в путь,— сказал мистер Смаукер, взглянув на медный аппарат, который пребывал на дне глубокого кармана для часов и был извлечен на поверхность посредством черного шнурка с медным ключом на конце.

— Пожалуй, не мешает,—ответил Сэм,— иначе они переварят сваре и испортят ее.

— Вы пили воды, мистер Уэллер? — осведомился его спутник, когда они шли по направлению к Хай-стрит.

— Один раз,— отвечал Сэм.

— Как вы их нашли, сэр?

— Я нашел, что они на редкость противные,— отозвался Сэм.

— Ах, вот что! — сказал мистер Джон Смаукер.— Может быть, вам не понравился кальцониевый привкус?

— В этом-вот я мало понимаю,— отвечал Сэм.— Я нашел, что они очень сильно пахнут горячим утюгом.

— Это и есть кальцониевый привкус, мистер Уэллер,— презрительно сказал мистер Джон Смаукер.

— Ну, если так, то это очень невразумительное слово, вот и все,— сказал Сэм.— Может быть, и так, но я сам не очень силен в химической науке, стало быть не могу судить.

И тут, к великому ужасу мистера Джона Смаукера, Сэм Уэллер начал насвистывать.

— Прошу прощенья, мистер Уэллер! — сказал мистер Джон Смаукер, доведенный до отчаяния неподобающими звуками.— Не возьмете ли меня под руку?

— Благодарю, вы очень любезны, но я не хочу лишать вас руки,— ответил Сэм.— У меня, собственно, есть привычка класть руки в карманы, если вы не возражаете.

При этом Сэм привел сказанное в исполнение и засвистал еще громче.

— Вот сюда! — сказал его новый приятель, который, по-видимому, почувствовал большое облегчение, когда они свернули в боковую улицу.— Скоро придем.

— Вот как? — отозвался Сэм, нисколько не взволнованный сообщением, что он находится неподалеку от избранных служителей Бата.

— Да,— сказал мистер Джон Смаукер.— Не робейте, мистер Уэллер.

— О нет! — сказал Сэм.

— Вы увидите очень красивые форменные одеяния, мистер Уэллер,— продолжал мистер Джон Смаукер,— и, может быть, некоторые джентльмены покажутся вам сначала несколько, знаете ли, высокомерными, но они скоро смягчатся.

— Очень любезно с их стороны,—отвечал Сэм.

— И знаете ли,— продолжал мистер Джон Смаукер с покровительственным видом,— знаете ли, так как вы здесь чужой человек, пожалуй они сначала будут немного суровы с вами.

— Но они не будут слишком жестоки, не правда ли? — осведомился Сэм.

— О нет! — ответил мистер Джон Смаукер, вытаскивая лисью голову и, как подобает джентльмену, беря понюшку.— Есть среди нас веселые ребята, и они любят, знаете ли, пошутить. Но вы не должны обижаться на них, вы не должны обижаться на них.

— Я постараюсь и как-нибудь перенесу такие сокрушительные таланты,— отозвался Сэм.

— Вот и отлично! — сказал мистер Джон Смаукер, пряча лисью голову и задирая собственную.— Я вас поддержу.

В это время они подошли к маленькой зеленной лавке, куда вступил сначала мистер Джон Смаукер, а затем Сэм, который, очутившись за его спиной, начал строить ряд забавных неподражаемых гримас и проявлять другие симптомы, свидетельствовавшие о том, что он находится в завидном расположении духа.

Перешагнув порог зеленной лавки и оставив свои шляпы на лестнице в маленьком заднем коридоре, они вошли в небольшую комнату. Здесь взорам мистера Уэллера открылась великолепная картина.

Посредине комнаты были сдвинуты два стола, накрытые тремя-четырьмя скатертями разных возрастов и в разное время побывавших в стирке, разостланными так, чтобы они сошли за одну, насколько это было возможно при данных обстоятельствах. На них лежали ножи и вилки на семь-восемь персон. У одних ножей ручки были зеленые, у других — красные, у третьих — желтые, а так как все вилки были черные, то комбинация красок производила потрясающее впечатление. Тарелки для соответствующего количества гостей согревались за каминной решеткой, а перед нею согревались сами гости, из коих главным и самым важным был, по-видимому, довольно полный джентльмен в ярко-малиновом фраке с длинными фалдами, в ослепительно красных коротких штанах и в треуголке, который стоял спиной к камину и, вероятно, только что вошел, ибо не только не снял шляпы, но и держал в руке длинную палицу, какую джентльмены его профессии обычно поднимают наклонно над крышами экипажей.