Чарльз Диккенс - Том 3. Посмертные записки Пиквикского клуба (Главы XXXI — LVII)

Он остановился в гостинице «Кустарник» и, решив отложить всякие сношения в письменной форме с мистером Пиквиком до того момента, когда можно будет предположить, что гнев мистера Даулера до известной степени испарился, вышел обозреть город и нашел его чуть грязнее, чем все другие, когда-либо им виденные города.

Освидетельствовав док и суда и обозрев собор, он осведомился, как пройти в Клифтон [30], и, получив ответ, пошел в указанном направлении. Но тротуары Бристоля отнюдь не являются самыми широкими или самыми чистыми на земном шаре, а его улицы, пожалуй, не самые прямые или наименее запутанные; посему мистер Уинкль, сбитый с толку их многочисленными изгибами и поворотами, стал озираться, отыскивая какую-нибудь приличную лавочку, куда бы он мог снова обратиться за советом и указанием.

Его взгляд упал на заново выкрашенное помещение, недавно превращенное в нечто среднее между магазином и жилым домом; красный фонарь, выступавший над полукруглым окном парадной двери, достаточно ясно оповещал о том, что здесь находится резиденция практикующего врача, даже если бы слова «Врачебный кабинет» не были начертаны золотыми литерами на панельной обшивке над окном комнаты, которая в прежнее время служила парадной комнатой. Считая, что это подходящее место для наведения справок, мистер Уинкль вошел в маленькую лавочку, которая была заставлена ящиками с золочеными ярлычками и пузырьками, и, не обнаружив там никого, постучал полукроною о прилавок, чтобы привлечь внимание того, кто, быть может, находился в задней комнате, которую он признал сокровенным и особым святилищем, ибо те же слова: «Врачебный кабинет» — повторялись на двери, начертанные на этот раз, во избежание однообразия, белыми буквами.

При первом же стуке монеты шум, вызванный, казалось, фехтованием каминными щипцами и до этой минуты весьма громкий, вдруг прекратился; при втором стуке молодой джентльмен, на вид трудолюбивый, в зеленых очках и с очень большой книгой в руках, тихо проскользнул в лавку и, зайдя за прилавок, осведомился, что угодно посетителю.

— Простите, что обеспокоил вас, сэр,— сказал мистер Уинкль,— но не будете ли вы так любезны указать…

— Ха-ха-ха! — заревел трудолюбивый молодой джентльмен, подбрасывая огромную книгу и с величайшей ловкостью подхватывая ее в тот самый момент, когда она грозила расколоть на атомы все пузырьки на прилавке.— Вот так сюрприз!

Это был, несомненно, сюрприз, ибо мистер Уинкль столь изумился необычайному поведению джентльмена медика, что невольно отступил к двери, видимо смущенный таким странным приемом.

— Как, вы меня не узнаете? — оказал джентльмен медик.

Мистер Уинкль пробормотал в ответ, что не имел чести.

— Ну, если так,— сказал джентльмен медик,— то у меня еще есть надежда, что, если мне повезет, я могу обслужить половину бристольских старух. К черту этого заплесневелого, старого негодяя, к черту!

С таким заклятием, обращенным к огромной книге, джентльмен медик с замечательной ловкостью отшвырнул ее ногой в дальний конец лавки и, сняв зеленые очки, обнаружил подлинную ухмыляющуюся физиономию Роберта Сойера, эсквайра, бывшего студента Гайевского госпиталя в Боро, проживавшего на Лент-стрит.

— Не вздумайте отрицать, что зашли навестить меня! — воскликнул мистер Боб Сойер, с дружеской горячностью пожимая руку мистеру Уинклю.

— Право же, нет,— заявил мистер Уинкль, отвечая на рукопожатие.

— Странно, что вы не видели фамилии,— сказал Боб Сойер, привлекая внимание своего друга к наружной двери, на которой тою же белой краской были начертаны слова: «Сойер, преемник Нокморфа».

— Я ее не заметил,— признался мистер Уинкль.

— Господи, если бы я знал, что это вы, я бы бросился навстречу и заключил вас в свои объятия! — сказал Боб Сойер.— Но, клянусь честью, я думал, что вы — Королевские налоги .

— Да неужели? — сказал мистер Уинкль.

— Уверяю вас,— подтвердил Боб Сойер.— И я только что собирался сказать, что меня нет дома, но если вам угодно передать какое-нибудь поручение мне, я обязательно передам его! Дело в том, что он меня не знает; и Освещение и Мостовые тоже не знают. Подозреваю, Церковный налог догадывается, кто я такой, и знаю, что Водопроводу это известно,— я ему вырвал зуб, как только приехал сюда. Но входите же, входите!

Болтая таким образом, мистер Боб Сойер втолкнул мистера Уинкля в заднюю комнату, где, забавляясь просверливанием раскаленной докрасна кочергой маленьких круглых ямок в каминном кожухе, сидел не кто иной, как мистер Бенджемин Эллен.

— А! — воскликнул мистер Уинкль.— Вот неожиданный сюрприз. Какое у вас здесь славное помещение!

— Недурно, недурно,— отозвался Боб Сойер.— Я «выдержал» вскоре после того замечательного вечера, и мои друзья собрали сколько нужно на открытие этого дела. Я надел черную пару, очки и явился сюда в этом торжественном виде.

— И у вас, несомненно, очень прибыльное дело? — проницательно заметил мистер Уинкль.

— Очень,— отвечал Боб Сойер.— Такое прибыльное, что через несколько лет вы можете положить все доходы в рюмку и прикрыть их листом крыжовника.

— Вы шутите,— сказал мистер Уинкль.— Одни лекарства…

— Подделка, дорогой друг,— отозвался Боб Сойер,— в одних ящиках ничего нет, другие не открываются.

— Вздор! — воскликнул мистер Уинкль.

— Факт! Честное слово! — возразил Боб Сойер, выйдя в лавку и в подтверждение своих слов энергически дергая за маленькие позолоченные шишечки поддельных ящиков.— Вряд ли есть что-нибудь настоящее в этой лавке, кроме пиявок, да и те подержанные.

— Никогда бы я этого не подумал! — воскликнул мистер Уинкль, весьма изумленный.

— Надеюсь,— отозвался Боб Сойер,— иначе какая была бы польза от видимости, а? Но не хотите ли подкрепиться? Последуете нашему примеру? Правильно, Бен, дружище, засуньте руку в буфет и достаньте патентованное пищеварительное.

Мистер Бенджемин Эллен улыбнулся в знак готовности и извлек из буфета, находившегося по соседству, бутылку, до половины наполненную бренди.

— Вода нам не нужна, конечно? — спросил Боб Сойер.

— Да как сказать,— отозвался мистер Уинкль.— Час, собственно говоря, ранний. Я бы предпочел разбавить, если вы не возражаете.

— Нимало, если ваша совесть может, примириться с этим,— ответил Боб Сойер, со смаком осушая одним глотком рюмку бренди.— Бен, миску!

Мистер Бенджемин Эллен извлек из того же потайного местечка маленькую медную миску, причем Боб Сойер заметил, что особенно гордится ею, ибо у нее весьма деловой вид. Когда вода в профессиональной миске своевременно закипела благодаря нескольким лопаткам угля, который мистер Боб Сойер достал из ящика под окном с табличкой: «Содовая вода», мистер Уинкль осквернил свой бренди. Разговор принял оживленный характер, как вдруг был прерван прибытием в лавку мальчика в скромной серой ливрее и в шляпе, обшитой золотым галуном, с маленькой закрытой корзинкой в руке. Этого мальчика мистер Боб Сойер немедленно приветствовал: