Чарльз Диккенс - Том 3. Посмертные записки Пиквикского клуба (Главы XXXI — LVII)

— Вот она — благодарность за годы упорного труда на благо народа! Я не вижу ликующих толп, которые стекаются, чтобы приветствовать своего вождя. Не слышу колокольного звона. И даже имя мое не вызывает ни малейшего отклика в бесчувственных сердцах! От этого могут замерзнуть чернила,— говорил мистер Слерк, шагая взад и вперед,— и хочется навеки уйти от трудов.

— Вы заказали грог, сэр? — робко осведомился хозяин.

— Ром! — заявил мистер Слерк, грозно поворачиваясь к нему.— Топится у вас где-нибудь камин?

— Можно сейчас же растопить, сэр,— сказал хозяин.

— А комната, конечно, до ночи не согреется,— перебил мистер Слерк.— Есть кто-нибудь в кухне?

Там не было ни души. Огонь пылал. Все разошлись, и дверь была заперта на ночь.

— Я буду пить ром у кухонного очага,— объявил мистер Слерк.

Взяв шляпу и газету, он торжественно последовал за хозяином в это скромное помещение и, опустившись на скамью возле очага, состроил презрительную гримасу и молча, с достоинством начал читать и пить.

Случилось так, что в этот самый момент над «Головой Сарацина» пролетал некий демон раздора и, посмотрев из праздного любопытства вниз, узрел Слерка, комфортабельно расположившегося у кухонного очага, а в другой комнате — Потта, слегка возбужденного вином. Злобный демон, ворвавшись с непостижимой быстротой в упомянутую комнату, тотчас же проник в голову мистера Боба Сойера и, преследуя свои пагубные цели, побудил его сказать следующие слова:

— А ведь мы позабыли о камине, и огонь потух. Как холодно стало после дождя!

— Совершенно верно,— зябко ежась, отозвался мистер Пиквик.

— Нехудо было бы выкурить сигару возле кухонного очага,— предложил Боб Сойер, все еще подстрекаемый вышеупомянутым демоном.

— Мне кажется, это будет чрезвычайно приятно,— ответил мистер Пиквик.— А вы что скажете, мистер Потт?

Мистер Потт охотно согласился, и четверо путешественников, каждый со стаканом в руке, немедленно прошествовали в кухню под предводительством Сэма Уэллера, показывавшего им дорогу.

Незнакомец все еще читал. Он поднял голову и вздрогнул. Мистер Потт тоже вздрогнул.

— Что случилось? — шепотом спросил мистер Пиквик.

— Этот гад! — ответил Потт.

— Какой гад? — спросил мистер Пиквик, пугливо озираясь, как бы не наступить на какого-нибудь гигантского таракана или чудовищного паука.

— Этот гад…— прошептал Потт, хватая мистера Пиквика за рукав и указывая на незнакомца.— Этот гад… Слерк из «Независимого»!

— Не лучше ли нам уйти? — шепнул мистер Пиквик.

— Ни за что на свете, сэр! — возразил храбрый во хмелю Потт.— Ни за что на свете!

С этими словами мистер Потт расположился на противоположной скамье и, выбрав один номер из пачки газет, начал читать, повернувшись лицом к своему врагу.

Мистер Потт, конечно, читал «Независимого», а мистер Слерк, конечно, читал «Итенсуиллскую газету», и каждый джентльмен выражал свое презрение к творчеству другого горьким смехом и саркастическим фырканьем. Затем они начали высказывать свои мнения более открыто, пользуясь такими критическими замечаниями, как «нелепо», «гнусно», «возмутительно», «вздор», «мошенничество», «мерзость», «грязь», «гниль», «помои».

И мистер Боб Сойер и мистер Бен Эллен наблюдали эти симптомы, показательные для соперничества и ненависти, с большим восторгом, придававшим особый смак их сигарам, которыми они энергически затягивались. Когда противники начали выдыхаться, проказник Боб Сойер весьма учтиво обратился к Слерку:

— Разрешите посмотреть вашу газету, сэр, когда вы ее прочтете.

— Вы найдете очень мало стоящего в этом презренном листке , сэр,— отвечал Слерк, бросая сатанинский взгляд на Потта.

— Сейчас я вам передам вот эту,— сказал Потт, поднимая голову; он побледнел от бешенства, и голос у него дрожал по той же причине.— Ха-ха! Вас позабавит наглость этого субъекта .

Слова «листок» и «субъект» были произнесены с резким ударением, и лица обоих редакторов раскраснелись от гнева.

— Сквернословие этого презренного человека гнусно и отвратительно,— сказал Потт, якобы обращаясь к Бобу Сойеру, но устремляя грозный взгляд на Слерка.

Тут мистер Слерк громко захохотал и, складывая газету так, чтобы перейти к чтению следующего столбца, заявил, что этот болван, право же, его Забавляет.

— Какой бесстыдный враль этот субъект!—продолжал Потт, из красного делаясь багровым.

— Случалось ли вам, сэр, читать дурацкую болтовню этого человека? — осведомился Слерк у Боба Сойера.

— Нет,— отвечал Боб.— А что, очень плохо?

— О, ужасно, ужасно! — воскликнул Слерк.

— Ах, боже мой, это просто чудовищно! — возопил в этот момент Потт, все еще делая вид, будто поглощен чтением.

— Если вам удастся одолеть эти фразы, пропитанные желчью, подлостью, фальшью, обманом, предательством и ханжеством,— сказал Слерк, протягивая газету Бобу,— вы, быть может, получите некоторое удовольствие, посмеявшись над стилем этого безграмотного болтуна.

— Что вы сказали, сэр? — осведомился Потт, поднимая голову и дрожа от ярости.

— А вам какое дело, сэр? — отозвался Слерк.

— Безграмотный болтун, не так ли, сэр? — продолжал Потт.

— Да, сэр, именно так,— отвечал Слерк,— и «синяя скука», сэр, если это вам больше по вкусу. Ха-ха!

Мистер Потт не ответил ни слова на эту оскорбительную остроту. Он медленно сложил номер «Независимого», бросил его на пол, придавил ногой, плюнул на него весьма торжественно и препроводил в огонь.

— Вот, сэр! — сказал Потт, отступая от очага.— И точно так же я проучил бы ехидну, породившую эту газету, если бы, к счастью для нее, меня не удерживали законы моей страны.

— Так проучите же ее, сэр! — вскочив, крикнул Слерк.— В такого рода делах она никогда не прибегнет к защите закона. Проучите ее, сэр!

— Правильно! Правильно! — провозгласил Боб Сойер.

— Вызов по всем правилам,— заметил мистер Бен Эллен.

— Проучите ее, сэр! — повысив голос, крикнул Слерк.

Мистер Потт бросил презрительный взгляд, который мог бы испепелить якорь.

— Проучите ее, сэр! — еще громче крикнул Слерк.

— Не желаю, сэр! — отвечал Потт.

— О, вот как, вы не желаете, сэр? — насмешливо переспросил Слерк.— Вы слышите, джентльмены? Он не желает? Он не боится,— о нет, он не желает ! Ха-ха!

— Сэр! — сказал Потт, задетый этим саркастическим замечанием.— Сэр, я считаю вас ехидной. Я смотрю на вас, сэр, как на человека, который благодаря своему дерзкому, позорному и отвратительному поведению потерял свое место в обществе. Я считаю вас, сэр, как человека и политика, самой настоящей ехидной.

Возмущенный «независимый» не ждал конца этой обличительной речи. Схватив свой саквояж, туго набитый движимым имуществом, он замахнулся им в тот момент, когда Потт отвернулся, и, описав полукруг, опустил саквояж ему на голову как раз тем углом, где лежала большая щетка. Треск разнесся по всей кухне, и Потт был немедленно повержен на пол.