Джон Пристли - Трое в новых костюмах

Алан стоял, выпрямившись, взволнованный, преображенный, как бы выросший. Он смотрел в темную даль, словно там были ряды незримых слушателей.

— Кто-то однажды сказал, кажется Гейне — продолжал он, — что каждая эпоха — это сфинкс, который проваливается в пропасть, как только его загадка решена. И я знаю уже, в чем загадка нашей эпохи. Речь идет не о том, как поставить на пьедестал десяток гениев, как сохранить для одного ничтожного класса неслыханную и небывалую роскошь, как обеспечить за несколькими горсточками людей огромную страшную власть, как создать два-три грандиозных памятника искусства или науки. Современный человек — прежде всего человек, созданный для сотрудничества и коллективной жизни. Лучше всего, — и намного лучше, чем наши предки, — мы делаем не то, что под силу отдельному человеку, а то, что можно делать только сообща. Задача, которую мы должны решить, — или сфинкс проглотит нас, — заключается в том, как эту способность к коллективному труду обратить на службу человечеству. В нас живет некая сила, которая не может и не будет знать ни отдыха, ни покоя, пока большинство людей влачит свое существование в нищете, в невежестве, в безысходном отчаянии. Земной шар должен, наконец, стать нашим истинным домом. И надо обрести веру в людей и сострадание к людям, все равно какого цвета их кожа — белого, желтого или черного. Эта надежда построить свой дом на земле, эта вера, это сострадание — вот что должно быть отныне основой всей нашей жизни. Если мы будем слушаться этих чувств, если мы будем руководиться ими во всех своих поступках, тогда мы действительно начнем жить, ибо мы почерпнем в них нужную силу, мы прильнем к источнику живой воды. Но если мы попробуем относиться к ним свысока и пренебрегать своей великой задачей, мы увязнем в мире убийств и разбоя, потонем в безумии, пойдем ко дну, как камень. Политика, экономика, психология, философия, религия говорят на разных языках, но все они толкают нас к одному и тому же выводу, на один и тот же путь. Выбор только один: либо земля очень скоро превратится в позорную могилу человеческого рода, либо она станет, наконец, нашим домом, где человек будет жить в мире и работать для всех.

— Здорово сказано! — искренне восхитился Эдди. — Честное слово, Алан, если ты не сделаешься проповедником, быть тебе в парламенте!

— А почему бы и нет? — воскликнула Диана, и в голосе ее послышалась радость выздоровления.

Алан рассмеялся.

— Ди, нет ли чего закусить?

— Как всегда. Смотря по аппетиту. Могу приготовить чай и сделать сандвичи.

— Сандвичами займусь я сам, — решил Алан. — А ты похлопочи насчет чаю.

И он повел их через темный сад к открытой двери дома, к зовущему и обещающему свету.