Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 2 [litres]

Погода вдруг переменилась; с утра и во весь день проливной дождь.

25 октября. Четверг.Вчера Гирс прочел государю составленную им дельную записку по поводу предстоящих переговоров Сабурова с князем Бисмарком, а вечером мы собрались втроем – Гирс, князь Лобанов и я, чтобы проектировать самые условия предполагаемого договора с Германией. Мы старались так формулировать взаимные обязательства, чтобы договор доставил нам действительное, насколько возможно, обеспечение на случай войны с Англией, в особенности относительно покушения последней на проливы. Я советовал князю Лобанову и Гирсу при докладе государю настоять на неотлагательном отправлении Сабурова в Варцин, дабы направить дело до приезда государя и князя Горчакова в Петербург.

Так и было сделано сегодня утром. После моего доклада государь пригласил нас троих вместе; проектированные нами 6 пунктов были прочитаны и одобрены. Затем решено не отлагать отправление Сабурова; но тут представился вопрос: как уладить дело в отношении Убри? Ведение переговоров в Варцине посторонним лицом, в то время как Убри оставался бы в бездействии в Берлине, было бы не только обидно для него лично, но и несовместно с достоинством посла. Притом Убри пользуется особым расположением государя. Придумали вызвать его сюда в Ливадию под видом личных с ним совещаний; здесь открыть ему предположенный план действий, а пока он будет в отсутствии из Берлина, отправить туда Сабурова с чрезвычайной миссией. [Так и сделали.] Сегодня же телеграфировано в Берлин и получен уже от Убри ответ.

К сожалению, князь Лобанов уезжает сегодня же в ночь обратно в Константинополь, с дозволением вслед за тем отправиться в отпуск. Я не мог не выразить ему, при прощании, крайнего сожаления, что в такую важную минуту пост русского посла в Константинополе остается вакантным. Интригам Лейярда оставляется свободное, бесспорное поле.

Из Бухареста получены известия о благоприятном результате работ технической комиссии на Дунае: всеми делегатами единогласно признан удобным для постройки моста пункт, указанный генералом Струве и Карышевым, в 26 верстах от Силистрии. Теперь предстоит уже путем дипломатической переписки решить самый вопрос о пограничной болгаро-румынской линии. Единственный предлог к проведению границы у самых ворот Силистрии теперь устранен формальным образом.

Со вчерашнего дня вдруг наступила холодная погода: вершины гор покрылись снегом и термометр сегодня вечером спустился до нуля.

31 октября. Среда.Еще в конце прошлой недели получено было известие об отправлении из Берлина сюда курьера с письмом от императора Вильгельма. Курьера этого мы ждали с нетерпением; он приехал в прошедшую ночь и привез собственноручное письмо германского императора с приложением меморандума, подписанного в Вене канцлерами германским и австро-венгерским. Меморандум этот, оказывается, не заключает в себе ничего прямо враждебного России, и если только не был заключен еще какой-либо секретный договор, то пресловутое свидание Бисмарка с Андраши, наделавшее столько шума в Европе, повело только к довольно невинному обмену мыслями о взаимной поддержке в видах охранения мира и приведения в исполнение условий Берлинского договора.

Государь потребовал к себе утром Гирса, графа Адлерберга и меня, чтобы вместе прочесть письмо императора Вильгельма. Оно написано в дружеском тоне и, по-видимому, с тою главною целью, чтоб оправдать политику Германии за последнее время в отношении Австрии и России. По словам императора Вильгельма, ему было крайне прискорбно узнать, что случайное совпадение свиданий императоров в Александрове и канцлеров в Вене было истолковано многими органами печати как признак двуличности германского правительства. Тем не менее император возвращается к прежним нелепым упрекам в наших будто бы враждебных действиях против Германии. Всё это, казалось, было уже достаточно разъяснено и опровергнуто в Александрове; однако же выходит, что император Вильгельм остается и доселе под влиянием коварных внушений Бисмарка. Государь вспомнил, что в 1866 году, перед Австро-прусской войной, князь Бисмарк точно так же уверил короля Вильгельма в том, что Австрия будто бы угрожает Пруссии войной, и, несмотря на все фактические опровержения этой неправдоподобной выдумки, король, нынешний император Германский, остался и до сих пор в убеждении, что война была вызвана Австрией.

После короткого обсуждения письма императора Вильгельма государь поручил Гирсу редактировать проект ответа.

1 ноября. Четверг.Сегодня утром, еще до моего доклада, Гирс пришел ко мне, чтобы прочесть набросанный им проект ответного письма императору Вильгельму. Я присоветовал ему сделать некоторые дополнения. После же доклада моего проект был прочитан государю, который в свою очередь приказал добавить о предположенном замещении нашего посла в Берлине другим лицом, более подходящим к настоящим требованиям. Таким образом, вопрос этот решен бесповоротно, и нечего уже опасаться расстройства дела с возвращением князя Горчакова. Можно полагать, что император Вильгельм примет с удовольствием назначение Сабурова. Однако ж решение это не совсем по вкусу Гирса, который только исполняет беспрекословно приказания государя, не решаясь откровенно высказывать свои убеждения.

Погода сегодня ненастная, так что я должен был отказаться вовсе от обычной прогулки и воспользовался свободным временем, чтобы набросать свои мысли по поводу вновь выраженных императором Вильгельмом укоров. Мне кажется, что было бы опасно оставить эти странные укоры без категорического опровержения. То, что теперь есть не более чем воображаемый призрак, фантом, может потом укорениться в понятиях престарелого императора и превратиться в реальный повод к разрыву. Записку свою по этому предмету я передал Гирсу.

2 ноября. Пятница.Ответное письмо императору Вильгельму сегодня переписано набело государем и должно быть отправлено завтра утром с тем же прусским фельдъегерем, который привез письмо германского императора.

Продолжается дождливая погода; два дня сряду я не выходил из комнаты, кроме перехода через двор во дворец.

7 ноября. Среда.Во время моего отсутствия из Ливадии (3-го, 4-го и 5-го – дни моего пребывания в Симеизе) приехал генерал Струве с отчетом о результате работ международной технической комиссии, собранной для решения вопроса, есть ли на Дунае, к востоку от Силистрии, такой пункт, где можно устроить переправу для соединения Румынии с новоприобретенною Добруджей. Генерал Струве и инженер путей сообщения Карышев указали такое место, вполне удобное для устройства моста, даже железнодорожного, если б когда-нибудь могло возникнуть предположение о таком сооружении. Все делегаты вынуждены были признать возможность устройства здесь переправы; но они не остановились на этом прямом решении вопроса, поставили еще другой вопрос: где сравнительно удобнее устроить переправу – в указанном ли русскими делегатами пункте или против самой Силистрии? Разумеется, все пришли к единогласному заключению о преимуществе последнего пункта. Но такая постановка вопроса совершенно выходит за пределы задач комиссии специально-технической. [Если б дело шло о выборе лучшего места для переправы через Дунай, то, конечно, можно было бы выбрать еще выгодные пункты; но разве вопрос был о лучшем сообщении между Румынией и Болгарией?] Очевидно, делегаты съехались с уже предвзятым, тенденциозным заключением в интересах Румынии.