Бранимир Чосич - Скошенное поле

Незнакомец нагнулся. Ненад быстро поднялся на цыпочки, обхватил его за шею и поцеловал в щеку, обросшую колючей бородой. Мужчина тоже неуклюже поцеловал его, а потом как-то хмуро похлопал по плечу.

— Ступай… я тут постою.

Ненад вышел из лесу и побежал по пастбищу. От маленького крестьянского дома, стоявшего в долине, виднелась только соломенная крыша.

Чем дальше уходил Ненад, тем сильнее овладевал им страх. Достигнув, наконец, долины, он спустился по склону. И только тут вспомнил — и сердце у него сжалось, — что ни разу не оглянулся на незнакомца и даже не помахал ему рукой. В долине было темнее, чем на пастбище. Мальчик начал обходить терновую изгородь. Собака лаяла, слышно было, как она рвется с цепи. Маленькое четырехугольное оконце возле самой двери было темное. Когда Ненад подошел поближе, он увидел, что оно чем-то заложено. Сквозь щели в двери проходил неровный свет. Собака зарычала. Ненад хотел крикнуть, но не посмел. Мрак сгустился. На черном небе выступали одна за другой крупные, трепетные звезды. Ненад поборол страх и дрожащим голосом позвал. Никто не ответил. Ненад испугался, не обманул ли его тот человек и… Он прильнул к двери.

— Ве́лика, Ве́лика, откройте, пожалуйста!

За дверью послышался шорох.

— Кто там?

— Я… — Ненад всхлипнул, но не заплакал.

После недолгих колебаний и перешептываний дверь заскрипела. Ненад объяснил, кто его послал, и проскользнул в дом. В большом очаге горели сухие ветки; над самым пламенем висел на закоптелых цепях медный котелок. Сбоку Ненад увидел высокую крестьянку. Она заперла дверь на засов, потом, тяжело ступая, подошла к огню.

— Садись, мальчик, — сказала Ве́лика, помолчав. — Что это ты весь в грязи? Откуда ты?

Ненад, во второй раз в тот вечер, рассказал все по порядку.

— Голоден? — спросила Ве́лика.

— Да, очень.

Ве́лика прошла в глубь комнаты и тихо позвала:

— Стоян, спустись.

Между раздвинутыми балками потолка сперва показались две ноги в мягких опанках и белых шерстяных чулках, потом штаны из домотканого сукна, опоясанные красным поясом, и, наконец, на земляной пол спрыгнул малый, немногим старше Ненада, но крепче и на две головы выше. Он улыбнулся Ненаду и неуклюже протянул большую красную руку. Ве́лика нагнулась над огнем, чтобы снять котелок, и теперь, когда лицо ее осветило пламя, Ненад увидел, как она молода.

Ели молча, сосредоточенно дуя на горячую кукурузную кашу. Ненад едва сидел. Глаза пощипывало, отяжелевшие веки смыкались сами собой.

После ужина Ве́лика постлала постель возле очага. От белых одеял пахло немытой шерстью. Ве́лика только развязала платок и легла с одного края постели. Стоян лег с другого, оставив посередке место для гостя. Но, как только Ненад лег, сон сразу исчез. Вокруг него витали незнакомые и непривычные запахи. В глубокой тишине слышалось спокойное дыхание Стояна и Ве́лики. Во дворе под звездами хрипло лаяла собака, упорно переходя на вой. Изредка Ве́лика поднималась и кочергой сгребала прогоревшие головешки. Ненада давила тоска. Где сейчас Ясна? Он вспомнил, что за весь вечер ни разу не подумал о ней, и стал тихо плакать, Ве́лика повернулась.

— Ты еще не спишь? Спи, милый, уж поздно, спи.

Она обняла его своей сильной, горячей рукой и прижала к себе. Другой прикрыла его получше.

— Спи, сынок…

Ненад потянулся и положил голову на грудь Ве́лики. Тепло стало его усыплять, и он заснул, сразу погрузившись в сон, как камень в воду.

Среди ночи он был разбужен сильными ударами в дверь и бешеным лаем собаки. Ве́лика стояла посреди комнаты в нерешительности, опустив руки. Чей-то осипший голос звал:

— Отвори, брат, отвори, ради бога, свои!

Ненад совсем очнулся. Задрожал; Стоян уже одевался в темноте. Ненад нащупал свои башмаки и надел их. Ве́лика перешептывалась с кем-то у двери. Наконец, открыла ее. На пороге стоял высокий человек — его темный силуэт на мгновение четко вырисовался на фоне звездного неба. Он не шагнул, а прямо повалился на пол. В слабом мерцании затухающего огня Ненад увидел, что человек этот почти голый, в изорванной рубахе, босой, весь в каких-то черных пятнах. Ве́лика нагнулась и помогла ему подняться. Человек со стоном сел. Длинная седеющая борода была наполовину выщипана; по шее и груди текли темные струйки. Человек поднял руку, чтобы их вытереть; руки у него тоже были все в крови; над суставами виднелись черные, глубокие порезы.

— Спасибо, дочка… дай воды, тряпочку, перевязать надо… сейчас уйду… так. — Человека трясла лихорадка. Он выпил ракии, которую ему подала Ве́лика, и начал сам себя перевязывать. Делал он это торопливо, вздрагивая, глаза у него сверкали.

— Где они? — тихо спросила Ве́лика.

— Не знаю, — ответил человек, — может быть, уже в деревне. Вчера были в Паскове, вечером явились к нам, ночью началась резня… и детей не пощадили… не знаю, как я жив остался, а теперь они, должно быть, в деревне. Спасибо, дочка. — Незнакомец стал напяливать на себя какое-то старье и, покончив с этим, хлебнул еще немного ракии. — До свидания.

Ве́лика засыпала огонь золой и только после этого открыла скрипящую дверь. В пролете снова засияли стальным блеском звезды. Прежде чем выйти, человек перекрестился.

— Спрячь детей… или пускай убегут, если есть к кому. И знай, коли останусь жив, что я Йова, священник из Польницы.

Ве́лика заперла дверь на засов, разожгла огонь и бросила в него обрывки тряпок. Посыпала золой то место, где стоял человек. В это время в ночной тишине раздались ружейные выстрелы. Все прислушались, стоя неподвижно, словно застыли. Ве́лика первая пришла в себя.

— Бегите! Бегите сейчас же к дедушке на мельницу!

— А ты? — спросил Стоян.

— Я должна сторожить дом и спасти корову.

Она подала Стояну полушубок, а Ненаду — его пальтишко. Видя, что он дрожит, она сняла с головы платок и обвязала ему шею. Потом тихонько вытолкнула мальчиков за дверь.

Звездное небо сверкало. У амбара ребята вышли на бугор, за которым начинался низкорослый лесок. Зайдя в кусты, Стоян остановился. Внизу, под ними, виднелся домик. Можно было различить дверь, оконце, круглый верх соломенной крыши.

— Ты боишься болгар? — тихо спросил Ненад.

— Боюсь, они убили отца.

— И почему это они нас так ненавидят? — продолжал Ненад.

— Не знаю. Отцу сначала отрезали нос и уши, вырвали глаза и уж потом только убили.

— Где это было?

— Не знаю, где-то в Старой Сербии, у комитов {14} 14 Комиты — члены полупартизанских-полуразбойничьих отрядов, действовавших в Македонии и в некоторых соседних с нею балканских землях. .

Мальчиков обступал лес. Они взялись за руки. Было только слышно, но не видно, как внизу, на деревне, отворялись в домах двери. Иногда доносился крик, раздавалось два-три выстрела, потом все смолкало. Ненада обуял страх.