Михаил Булгаков - Весь Булгаков [litres; сборник]

Противный этот Лермонтов. Всегда терпеть не мог. – «Противность» Лермонтова, конечно, определяется в данном случае той кошмарной ситуацией, в которую попал Булгаков в «лермонтовских» местах.

«Тебя я, вольный сын эфира». – Из поэмы М. Ю. Лермонтова «Демон».

…к декорации оперы «Демон». – Опера «Демон» написана композитором А. Г. Рубинштейном (1829–1894) в 1871 г.

…лукулловский пир. – Крылатое выражение, перешагнувшее тысячелетия. Римский полководец Луций Лициний Лукулл (ок. 117 – ок. 56 до н. э.) прославился богатейшими и изысканными пирами.

…уходит… Узун со всадниками. – Отходил после боя не Узун, покинувший Чечен-аул накануне, а отряд красных партизан.

Жаркий сентябрьский день. – Небольшая авторская неточность. Если считать по старому стилю, то это было начало октября.

…стекла Цейса… – Бинокль знаменитой фирмы Карла Фридриха Цейса (1816–1888), основанной в 1846 г.

…вроде гоголевского Осипа… – Персонаж гоголевской комедии «Ревизор», слуга Хлестакова.

– И веревочка пригодится. – Слова Осипа из действия IV комедии «Ревизор».

Интересно, кому достанется моя записная книжка? – Косвенное свидетельство того, что Булгаков вел в это время дневник в виде записной книжки. Видимо, это был превосходный материал для создания второго и третьего томов эпопеи «Белая гвардия». Но воспользоваться этим материалом пришлось лишь частично – при написании рассказов.

XII. – Булгаков не стал в рассказе описывать дальнейшие бои в Чечне (видимо, были для этого причины, о которых мы уже упоминали), но эпизод боя под Шали-аулом он записал в своем более позднем дневнике, в ночь на 24 декабря 1924 г. Вот эта в высшей степени знаменательная запись: «…в «Гудке»… держал речь обычную и заданную мне, – о том, каким должен быть «Гудок». Я до сих пор не могу совладать с собой. Когда мне нужно говорить, и сдержать болезненные арлекинские жесты. Во время речи хотел взмахивать обеими руками, но взмахивал одной правой, и вспомнил вагон в январе 20-го года, и фляжку с водкой на сером ремне, и даму, которая жалела меня за то, что я так страшно дергаюсь. Я смотрел на лицо Р. О. и видел двойное видение. Ему говорил, а сам вспоминал… Нет, не двойное, а тройное. Значит, видел Р. О., одновременно – вагон, в котором я поехал не туда, куда нужно, и одновременно же – картину моей контузии под дубом и полковника, раненного в живот. // Бессмертье – тихий светлый брег… // Наш путь – к нему стремленье. // Покойся, кто свой кончил бег, // Вы, странники терпенья… // Чтобы не забыть и чтобы потомство не забыло, записываю, когда и как он умер. Он умер в ноябре 19-го года во время похода за Шали-аул, и последнюю фразу сказал мне так: // – Напрасно вы утешаете меня, я не мальчик. // Меня уже контузили через полчаса после него. Так вот, я видел тройную картину. Сперва – этот ночной ноябрьский бой, сквозь него – вагон, когда уже об этом бое рассказывал, и этот бессмертно-проклятый зал в «Гудке». «Блажен, кого постигнул бой». Меня он постигнул мало, и я должен получить свою порцию». // К этой записи мы будем еще возвращаться, так как она многозначна и в ней затронуты многие проблемы (например, ясно виден замысел будущего «Бега»), но сейчас подчеркнем лишь один момент: сколько еще таких эпизодов держал в памяти (и зафиксировал в записной книжке) писатель! Ясно, что самое важное и самое сокровенное ему приходилось скрывать и держать в себе.

История болезни (лат.).

…всем, кто не верит жалкому бреду, что наша злостная болезнь перекинется на Запад и поразит его… – В начале 1920-х гг. писатель стал менее решительно высказываться на эту тему. В его дневниках сквозят уже иные мысли, он опасается, что «злостная болезнь», если с ней не бороться, может распространиться и на другие страны. Вот его записи по этому поводу. // 18 сентября 1923 г.: «…что происходит в Германии… Возможное: победа коммунистов – и тогда наша война с Польшей и Францией… Во всяком случае, мы накануне больших событий». 30 сентября 1923 г.: «…в Болгарии идет междоусобица. Идут бои с… коммунистами!.. Для меня нет никаких сомнений в том, что эти второстепенные славянские государства, столь же дикие, как и Россия, представляют великолепную почву для коммунизма». 18 октября 1923 г.: «В Германии Бавария является центром фашизма, Саксония – коммунизма. О, конечно, не может быть и речи о том, чтобы это был коммунизм нашего типа… Возможно, что мир действительно накануне генеральной схватки между коммунизмом и фашизмом». 16 августа 1924 г.: «В Англии пишут то, что должно бы выходить по здравому английскому смыслу – нельзя же дать большевикам деньги, когда эти большевики только и мечтают что о разрушении Англии! Резон. Доиграются англичане!» В ночь с 20 на 21 декабря 1924 г.: «Тупые и медленные бритты, хоть и с опозданием, но все же начинают соображать о том, что в Москве, в мосье Раковском < Раковашй Христиан Владимирович (1873–1941) – революционер, государственный деятель> и курьерах, приезжающих с запечатанными пакетами, таится некая весьма грозная опасность разложения Британии. // Теперь очередь французов. Мосье Красин с шиком поднял… красный флаг на посольстве. Вопрос ставится остро и ясно: или Красин со своим полпредством разведет бешеную пропаганду во Франции… или французы раскусят, что сулит флаг с серпом и молотом в тихом квартале Парижа…» 23 декабря 1924 г.: «Позволительно маленькое самомнение. Относительно Франции – совершеннейший пророк. Под Парижем полиция произвела налет на комшколу… Кроме того, где-то уже стачка рыбаков… Кажется, в Амьене, если не ошибаюсь, уже началось какое-то смятение. Первую ставку Красин выиграл у французов. Начался бардак».

Единственный сын у покойной матери, или что-то в этом роде.

В моей мечте я, конечно, представил и их как необходимый элемент.

…На сером красное пятно – орден Знамени. – Никаких наград Ленин не имел. Тот орден Красного Знамени, который описывает Булгаков, принадлежал управляющему делами Совнаркома Н. П. Горбунову (после смерти вождя Н. П. Горбунов прикрепил свой орден к его пиджаку). Едва ли Булгаков знал об этом любопытном факте.

Не куплю себе туфли… – Булгаков использует слова из песни А. Н. Вертинского (1889–1957) «Это все, что от Вас осталось» (1918): // Вот в субботу куплю собаку, // Буду петь по ночам псалом, // Закажу себе туфли к фраку… // Ничего. Как-нибудь… проживем.