Карлос Кастанеда - Учение дона Хуана (перевод Останина и Пахомова)

Меня охватила радостная, благодарная любовь к дону Хуану. Он сказал, что я должен бороться со сном, что тела у меня больше нет и что я могу, если захочу, превратиться во что угодно. Он отодвинулся. По-видимому, я стоял прямо перед ним. Дон Хуан вытянул перед собой руки и велел мне войти в них.

То ли я двинулся вперед, то ли он подошел ближе. Его руки были почти на моем лице, на глазах, хотя я и не ощущал их. «Войди мне в грудь!» – услышал я голос дона Хуана и понял, что погружаюсь в него, как раньше погружался в стену.

Я больше не видел дона Хуана, а только слышал его голос, приказывающий мне смотреть. По-видимому, глаза мои были открыты, так как я видел вспышки света на алом фоне; казалось, я смотрю на очень яркий свет сквозь сомкнутые веки. Снова возникли мысли, они вернулись тесным нагромождением лиц, картин, сцен, которые беспорядочно появлялись и тут же исчезали. Это напоминало сон, образы которого сменяют друг друга. Потом мысли отхлынули и опять исчезли. Осталось лишь всепоглощающее чувство любви и счастья.

Я не различал более ни форм, ни света – и вдруг был выброшен вверх, с определенностью почувствовал, что куда-то взлетел. Я был свободен, я двигался с невероятной легкостью и быстротой не то в воде, не то в воздухе. Я плавал, как вьюн – извивался, вертелся, взмывал вверх, опускался вниз. Но тут подул холодный ветер, и я начал падать. Я падал, как перышко: вперед-назад, вперед-назад и вниз, вниз, вниз...

Проснулся я вчера во второй половине дня. Дон Хуан сказал, что я мирно проспал почти двое суток. Голова моя раскалывалась от боли. Я выпил немного воды, меня стошнило. Я почувствовал сильнейшую усталость и, кое-как поев, снова уснул.

Сегодня я полностью пришел в себя, и мы с доном Хуаном заговорили о моей встрече с дымком. Полагая, что он хочет, как это бывало раньше, услышать все подробности, я принялся описывать свои впечатления, но дон Хуан прервал меня и сказал, что это необязательно. Он добавил, что ничего особенного я не сделал и почти сразу же заснул, так что говорить, собственно, не о чем.

– А как же мои переживания? Разве они не важны? – настаивал я.

– Те, что связаны с дымком, – нет. Позже, когда ты научишься путешествовать и проникать внутрь предметов, мы еще поговорим об этом.

– Неужели можно «проникать» в предметы?

– А неужели ты забыл? Ты вошел в стену, прошел сквозь нее...

– По-моему, я просто сошел с ума.

– С ума ты не сходил.

– Дон Хуан, когда ты курил впервые, у тебя было то же самое?

– Нет, все было иначе. У нас с тобой разные характеры.

– А что было с тобой?

Дон Хуан не ответил. Я повторил вопрос, сформулировав его по-другому, но старик сказал, что ничего не помнит и что с таким же успехом можно расспрашивать бывалого рыбака, что он чувствовал, когда впервые поймал рыбу. Дон Хуан сказал, что дымок – гуахо, не знающий себе равных, а я напомнил ему, что когда-то он говорил об уникальности Мескалито. Дон Хуан настаивал: каждый из них уникален по-своему.

– Мескалито – наставник. Он разговаривает с тобой и направляет твои поступки, – сказал дон Хуан. – Мескалито учит правильной жизни. Его можно увидеть, ибо он находится вне тебя... Дымок же – гуахо, помощник. Он преображает человека, изменяет его и дает ему силу, не выдавая своего присутствия. С дымком нельзя говорить. Ты понимаешь, что он существует, поскольку это он избавляет тебя от тела и делает легким, как воздух, но ты его не видишь. И все-таки он здесь, он наделяет тебя силой, которая помогает избавиться от тела и совершить массу других невероятных дел.

– Дон Хуан, я ведь и в самом деле чувствовал, что тело у меня исчезло!

– Конечно.

– Ты хочешь сказать, что у меня его на самом деле не было?

– А что ты сам об этом думаешь?

– Не знаю. Могу только утверждать, что так я чувствовал.

– Раз ты так чувствовал, значит, так оно и было.

– А как видел меня ты, дон Хуан?

– Как видел тебя я – совершенно не важно. Это вроде того, как тебе не удалось схватить столб. Ты почувствовал, что его нет, и начал ходить вокруг, чтобы убедиться, что он здесь. Но когда ты прыгнул на него, то вновь почувствовал, что на самом деле его нет.

– Ты видел меня таким, как сейчас?

– Нет, таким, как сейчас, ты не был.

– Ну хорошо, допустим. Но тело-то у меня было, пусть даже я его и не чувствовал?

– Проклятие! Не было у тебя тела, которое есть сейчас!

– Куда же в таком случае оно делось?

– Я думал, ты это понял. Твое тело забрал дымок!

– Ну а делось-то оно куда?

– Черт побери, да откуда мне это знать?

Все мои попытки получить от дона Хуана «рациональное» объяснение были бесполезны. Я сказал, что не хотел бы с ним спорить и задавать глупые вопросы, но если я признаю исчезновение своего тела, то следом за ним потеряю и разум. Дон Хуан возразил, что я, как обычно, преувеличиваю и что с дымком я ничего не потерял и не потеряю.

Я спросил дона Хуана, можно ли давать дымок всякому, кто его захочет. Он с возмущением ответил, что давать дымок кому попало, без руководителя, равносильно убийству. Я попросил объяснить, что это значит. Дон Хуан сказал, что я нахожусь здесь живой и невредимый только потому, что он вернул меня назад. Он возвратил мне тело; без него, дона Хуана, я никогда бы не проснулся.

– Как ты возвратил мне тело?

– Об этом ты узнаешь позже, но не забудь, что тебе придется научиться делать это самому. Пока я рядом с тобой, тебе надо узнать как можно больше, а ты напрасно теряешь время, расспрашивая о всякой ерунде. Впрочем, не исключено, что тебе и не дано узнать о дымке все.

– Что же тогда делать?

– Позволить дымку обучить тебя тому, чему ты можешь научиться.

– Разве дымок учит?

– Конечно!

– Так же, как Мескалито?

– Нет, по-другому.

– А чему он учит?

– Он учит умело обращаться с его силой.

– Я боюсь твоего гуахо, дон Хуан. Я уж было решил, что сошел с ума.

Почему-то эта мучительная мысль не покидала меня. Я рассматривал происшедшее с точки зрения человека, уже имевшего галлюциногенный опыт, но в голову мне снова и снова приходило одно и то же: дымок лишает человека разума.

Дон Хуан рассеял мои опасения, сказав, что я только-только почувствовал невероятную силу дымка. А чтобы управлять этой силой, добавил он, необходимо быть стойким. Это относится не только к подготовительному периоду, но и к моему отношению к миру после встречи с дымком. Он сказал, что дымок силен, и если человек не противопоставит ему свою стойкость, его жизнь разлетится вдребезги.

Я спросил, одинаковое ли воздействие оказывает дымок на разных людей. Дон Хуан ответил, что дымок преображает не всякого.