Автор неизвестен - Поизмятая роза, или Забавное похождение Ангелики с двумя удальцами

В жилье Ангеликиком был балкон, с котораго по леснице можно было сходить в сад. Ограда онаго была невысока и близка к пристани. Чиркасец таким удачным для намерения его обстоятельством не мог довольно нарадоваться. Корабль был под парусами и на попутном ветре. Он приказал итти за собою пятнадцати человекам, которые перебралис через ограду весьма бережно, и Градасс считал уже Ангелику своею.

Дело не так то было легко как он думал. Гидон по долговременней беседе с Роксаною вышедши на балкон увидел в саду вооруженных людей. Он тотчас дал о том знать караулу и возвратился поспешно, чтобы поразведать о намерении сих незнакомцев. Они уже были на балконе и начали ломать двери, как между тем Гидон с двенадцатью солдатами весьма жестоко их принял.

Нечаянное нападение привело Чиркасцев в безпорядок. Градасс с помощию своего кольца мог убежать удобно; но будучи столько великодушен, что не захотел оставить людей своих в столь явной погибели, устремился на противников своих и бой сделался кровопролитен. Ренод терзаемый мучительным отчаянием услышал крик сражающихся и взяв ужасный свой Фламберг говорил: посмотрим, осталось ли у меня сколько-нибудь бодрости. Он прибежал, но уже так поздно, что не в состоянии был спасти своего брата. Любезный Гидон пораженный рукою жестокаго Градасса упадши к ногам Ренодовым изпустил последний вздох. Ах! возлюбленный мой Гидон, возопил Ренод… по крайней мере я за тебя отмщу. За сим словом он вознес на Градассову голову смертоносный меч свой и разсадил его на двое. В сие время явилис Роланд и Брадаманта. Они бросаются на Чиркасцев возмущенных смертию Царя своего и убивают вех, оставляя одного только для открытия намерения их.

Нещастный Гидон оплакан был и любовию и дружбою. Брадаманта во ожидании приближающейся войны, как удобнаго случая к отмщению за него на крови Чиркасцов, повелела сжечь неприятельской корабль со всем екипажем.

Роксана печаль свою разделяла вместе с Ангеликою. Одна лишилась милаго любовника, другая своего считала погибшим. Сколь бедственна была ночь сия для любви! Жалкия любовницы не ожидали утешения и от самаго времени, потому что оно в подобных бедствиях есть худое лекарство, и можно сказать, что в таких потерях ничто не утешает, естьли нет надежды к возвращению потеряннаго.

Ангелика и Ренод находились равномерно в мучительном положении. Молодая любовница приписывала нещастие свое Ренодову хладнокровию: но можно ли было любить ее притворно? — Она убегала встречи Ренодовой с таким точно старанием, с каким прежде искала оной. Присутствие его приводило ее в смущение; но Ренод больше ее смущался. При самой пламенной любви состояние его казалось ему столь ужасным, что он хотел бы навсегда изгнать любовь из своего сердца; но то не в его было воле. Любовь так уже в нем усилилась, что он не в состоянии был забыть сего прелестнаго предмета; сверх же того поступок его был столько уничижителен, что обладать сим предметом казалось ему делом невозможным.

Один удивительный случай разогнал на несколько времени печаль Ангеликину: ей привиделось во сне, будто волшебница Миранда показывала ей кольцо и говорила, что если она наденет оное на перст левой своей руки, то сделается невидимою. Ангелика проснувшись в самом деле нашла на туалете своем кольцо подобное виденному во сне. Она сделала тому опыт и тотчас от глаз Роксаниных исчезла. Вот, сказала она, подарок моей матери! Он забавен, а можете быть к чему-нибудь и пригоден мне будет. Но подарок сей зделан был Княжне от стрегущаго ея духа. Он думал что к лучшему успеху в возложенной на него должности, кольцо Градассово было такое пособие, котораго пренебрегать не надлежало.

Звук оружия зделал Ренода несколко хладнокровнее. Карл великий дал рыцарям повеление итти к Тулузе, где собраны были войска его. Между тем союзники соединяли силы свои на полях Каталонских. Христианское воинство в меньшем было количестве; но неравенство сие Императора не безпокоило потому, что оно заменялось Роландом и Ренодом.

Десять тысяч войска и множество Прованских Рыцарей готовы уже были к походу и ожидали только от Брадаманты приказания. Они поспешали выступом потому, что Роланд имел намерение мимоходом взять Город Эгеморт.

Ангелика и Роксана выехали из Марсели на пышной колеснице в провождении Брадаманты, Роланда, Ренода и Прованских Рыцарей. Они переехали в Арле чрез Рону, войско же приближилось к Эгеморту. Сей Город окружен будучи со всех сторон болотами и в зимнее время был неприступен; но Роланда не остановляли никакия препятствия: он приказал стараться спустить воду: друзья мои! говорил он своим солдатам, постараемся только открыть приступ к сему городу а за овладение онаго я вам ответствую. Он наполнен Мавританками и богатством: это все принадлежит вам. Обещанием солдатам женщин и денег можно поощрить их к иссушению самого моря; сколько однакож ни трудились они над сими болотами, все было безполезно. Спустить воду не было возможности, а по тому и нельзя было овладеть Эгемортом.

Войско двинулось опят в поход к Тулузе, куда Император со всем двором своим уже прибыл. Императорская армия увидев, что они уже приближаются, стала в ружье в надлежащем порядке. Солдаты восклицаниями своими свидетельствовали великое удовольствие о прибытии двух славных Рыцарей. Тут слышны были безпрестанно похвалы приносимый им и Ангелике. Какия прелести! закричали все в один голос, воте знаменитая их во время миру победа!

Карле великий обнял Рыцарей с особливым восхищением. Долго лишался я удовольствия любезные мои друзья вас видеть, говорил он им, но наконец вижу вас готовых к защищению своего отечества, веры и Императора. Во всем дворе поднялся шум об Ангелике, ее хвалили и удивлялись ей явно. Императрица посадила ее с Княжною Имою и обходилась с нею так точно как с дочерью.

Все придворные о Княжне Кашемирской одних были мыслей. Приятность ея стана, белизна и стройность тела, нежныя черты лица, поступки и очаровательный прелести заслужили всеобщее одобрение и признание. Правда, женщины искали в ней недостатков, но зависть их принуждена была молчать. Ангелика была для них невиданное явление. Каждая женщина отдавала ей пред собою преимущество: признание сие и справедливо было, но оно так не обыкновенно и так странно, что составляет, может быть, первейший предмет невероятия изо всей оной повести.

Роландова любовь с перваго дня стала всем известна, и сие весьма было выгодно для Ангелики. Она бы претерпела много любовных объяснений от придворных, естьлибы уважение их к Рыцарю, или лучше сказать опасение гнева его не избавили Княжну от такой досады. Ей никто не смел говорить о любви, кроме Роланда.