Ефим Райзе - Еврейские народные сказки [Предания, былички, рассказы, анекдоты, собранные Е.С. Райзе]

Тут святой Бешт понял, для чего он очутился в пустыне, и стал горячо молиться за душу грешника.

Через некоторое время он увидел, что жаба упала, распластавшись у его ног. Она была мертва, а душа грешника вознеслась ввысь.

Однажды остановился Бешт вместе со своими учениками в какой-то корчме. Только вошли они в корчму, видят, горит множество свечей, а корчмарь от тревоги места себе не находит. Спросил Бешт корчмаря, чем он удручен, и тот рассказал вот что:

— Четыре раза рожала мне жена сына, и каждый раз накануне обрезания, в полночь, он вдруг умирал. Теперь жена родила пятого мальчика, завтра должно быть обрезание, и я боюсь, что сегодня в полночь ребенок умрет.

Бешт успокоил его, сказал, мол, ничего не бойся, а сам поставил двух учеников возле колыбели, дал им мешок и велел держать его открытым над колыбелью; и как только что-нибудь попадет в мешок, тотчас же тот мешок крепко-накрепко завязать, а его, Бешта, будить. Прочим же ученикам он велел молиться всю ночь.

Когда наступила полночь, стали гаснуть свечи. Но ученики молятся еще горячей, не дают свечам погаснуть. Вдруг откуда ни возьмись прыгнул в колыбель черный кот и попал в мешок. Ученики завязали мешок крепко-накрепко и разбудили Бешта. Он велел бить по мешку палками и потом, не развязывая, выбросить его на улицу. Так и сделали. Ребенок остался жив, и на следующий день устроил корчмарь обрезание и пир.

После обрезания понес, по обычаю, корчмарь своему пану во дворец коврижку. Сказали слуги корчмарю, что пан болен. Но пан, узнав, что пришел корчмарь, велел позвать его и спросил, кто у него в доме из чужих людей? Ответил корчмарь, что к нему заехал праведный человек, Бал Шем Тов, и рассказал, как тот спас его ребенка от смерти.

— Скажи своему гостю, — говорит пан, — что я прошу его прийти ко мне, хочу с ним поговорить.

Передал корчмарь те слова Бешту и прибавил, что боится, как бы пан не причинил цадику какого-нибудь зла. Но Бешт только улыбнулся этим словам и пошел к пану без боязни.

Увидел пан Бешта, закричал:

— Не твой верх! Прошлой ночью захватил ты меня врасплох, не успел я приготовиться. Это не штука! А вот если ты на самом деле хочешь помериться со мной силой, выходи биться в поле.

Пан этот, оказывается, был колдуном и каждый раз, когда у корчмаря рождался сын, обращался в кота и душил новорожденного.

Отвечает ему Бешт:

— Я и не думал с тобой биться, а хотел только спасти ребенка. Но если желаешь, не откажусь сразиться с тобой. Я соберу своих учеников, а ты — своих, и ровно через месяц мы сойдемся в чистом поле и увидим, кто сильней.

Ровно через месяц сошлись они в поле: пан-колдун со своими учениками встал с одной стороны, а с другой стороны — Бешт со своими. Очертил Бешт вокруг себя два круга, а вокруг учеников — еще один круг и велел им не сводить глаз с его лица. Как увидят, что изменился в лице, пусть проникнутся покаянными мыслями и сосредоточатся на ненависти к колдовству и нечистой силе. Колдун тоже очертил вокруг себя и своих помощников круги и начал насылать на Бешта диких зверей. С ревом бросались они на Бешта и его учеников, но, добежав до первого круга, исчезали. Так продолжалось целый день. Каждый миг появлялись все новые звери, но ни один не мог переступить и первого круга. Тогда колдун выслал против Бешта черных кабанов, у которых било из ноздрей пламя. Со страшной яростью устремились они на Бешта и перескочили первый круг. Изменился Бешт в лице, стали ученики молиться еще горячей, и кабаны, добежав до второго круга, исчезли. Три раза насылал колдун кабанов, но они так и не смогли переступить второго круга. Тогда сказал Бешту пан-колдун:

— Нет у меня больше силы бороться с тобой. Знаю я, что убьешь ты меня сейчас своим взглядом, и прощаюсь с жизнью.

Отвечает ему Бешт:

— Если б я хотел тебя убить, давно бы это сделал. Но я хочу, чтобы ты жил, узнал страх Божий и перестал колдовать. Подними очи к небу.

Поднял колдун очи к небу — прилетели два коршуна и выклевали ему очи.

Ослеп колдун и потерял колдовскую силу.

Почти в каждом украинском местечке, чаще всего на старом еврейском кладбище, есть могила какого-нибудь цадика.

Как правило, над такими святыми могилами построены маленькие склепы-домики, которые обычно называют огель, цион или просто штибл, то есть «домик». Эти могилы принято почитать как великие святыни. Их часто посещают, особенно когда случается, не дай Бог, какое-нибудь несчастье: тогда отправляются жители местечка на могилу своего цадика, молятся у могилы и кладут «записки» в стоящий над ней огель.

Когда наша экспедиция приехала в Межбуж, город, в котором жил и проповедовал Бал Шем Тов, и мы пришли на старое кладбище, мы были поражены: над могилой основателя хасидизма рабби Исроэла Бал Шем Това, именно над этой могилой, не было никакого штибла. По углам могилы было вбито четыре столбика, а на них навес из досок, и больше ничего.

Впоследствии мы поняли: такой навес был поставлен не случайно, на то были свои причины. Вот что рассказали нам старики.

Вскоре после кончины Бешта его ученики объявили, что с могилой учителя следует обращаться с величайшей осторожностью. Потому что, говорили они, земля вокруг этой могилы святая, а сама могила — святая святых, и каждый, кто дотронется до нее, — погибнет. Одним словом, всякий, кто вздумает беспокоить эту могилу, рискует жизнью.

Говорят, что несколько раз в различные годы находились одиночки, верные хасиды, которые пытались воздвигнуть пион над могилой своего ребе, но каждый раз, едва приступив к работе на кладбище, они заболевали и уже не могли ее продолжить.

Что же касается четырех столбиков и навеса, что был когда-то поставлен и стоит по сей день над могилой Бешта, то межбужские евреи рассказывают об этом такое чудесное предание.

Жил-был некий столяр — простой ремесленник, честный труженик и пламенный хасид, и не мог он спокойно смотреть на то, как дождь заливает, подмывает и разрушает святую могилу. И вот он решил про себя, что поставит по крайней мере навес, который хоть немного прикроет могилу от непогоды. Он отлично знал, что жизнь тех, кто пытался совершить это до него, вскоре обрывалась, но не испугался и решил из страха Божия пожертвовать собой и поставить штибл, который бы защитил могилу святого ребе.