Арчибалд Кронин - Замок Броуди

Он протянул свою чашку, ожидая, чтобы ему налили еще чаю, и заметил:

— Давно не пил чай с таким удовольствием! Это у меня появился аппетит оттого, что я опять вижу за столом твою глупую рожу!

Мэтью, не выдержав больше, перестал делать вид, что ест, встал из-за стола и пробормотал дрожащим голосом, обращаясь к матери:

— Не могу я больше этого выносить! Не надо мне никакого чаю. Я ухожу.

— Сядь! — прогремел Броуди, толкнув Мэта сжатым кулаком обратно к столу. — Садитесь, сэр! Ты уйдешь тогда, когда я тебе это разрешу, не раньше. Разговор с тобой еще не кончен!..

Когда Мэт снова сел на место, Броуди язвительно продолжал:

— Почему тебе угодно лишить нас твоего приятного общества? Ты два года не был дома, а между тем не можешь двух минут пробыть с нами. Неужели ты не видишь, что все мы ждем рассказа о твоих замечательных похождениях? Мы с замиранием сердца ждем слов, готовых сорваться у тебя с языка. Ну, что же? Рассказывай все!

— О чем рассказывать? — угрюмо спросил Мэт.

— Ну, конечно, о той блестящей веселой жизни, которую ты вел в Индии. О раджах и принцах, с которыми пировал, о слонах и тиграх, на которых охотился, — рассказывай скорее, не стесняйся. Ты теперь стал, я думаю, настоящим сорви-головой, отчаянным смельчаком? На все способен?

— Может быть, на большее, чем вы думаете, — пробурчал вполголоса Мэт.

— Да? — фыркнул Броуди, услышав его слова. — Так ты нас намерен удивить? Все та же старая история — всегда ты только собираешься что-то делать. Никогда не услышишь о том, что ты уже сделал , а только о том, что будет когда-нибудь! Господи! Как погляжу на тебя, на этот лакейский вид да нарядный костюм с иголочки, так просто ума не приложу, что с тобой будет.

Гнев душил его, но он, с трудом сдерживая себя, продолжал все тем же ровным, глумливым тоном:

— Впрочем, довольно об этом. Я так рад твоему возвращению, что не буду к тебе слишком строг. Самое главное — что ты жив и здоров и благополучно выпутался из тех страшных опасностей, о которых ты из скромности умалчиваешь. Следует поместить в газете извещение о твоем приезде. Тогда все твои достойные приятели, особенно приятельницы, узнают, что ты здесь, и налетят, как мухи на мед. Ведь ты это любишь, не правда ли, любишь, чтобы женщины с тобой нянчились и бегали за тобой?

Мэтью не отвечал, и, подождав минуту, отец его заговорил снова, иронически поджимая губы:

— Я уверен, что в ближайшее воскресенье твоя мамаша поведет тебя в церковь в полном параде напоказ всему приходу. Тебе даже, может быть, удастся устроиться опять в хоре, и все услышат твой чудный голос, славящий господа. Прекрасное занятие для мужчины — петь в хоре, не правда ли? Да отвечай же, болван! Слышишь, что я говорю?

— Не буду я петь ни в каком хоре, — сказал Мэтью, злобно подумав про себя, что это обычная манера отца — вспоминать старое для того, чтобы поставить его, Мэта, в смешное положение.

— Блудный сын отказывается петь! Слыхано ли что-нибудь подобное! Это он-то, у которого такой чудный, чудный голос! Ну-с, мой храбрый мужчина, — продолжал он грозно, — если ты хочешь петь в угоду матери, так будешь петь мне в угоду. Будешь плясать под мою дудку! Не воображай, что можешь скрыть что-нибудь от меня. Я тебя вижу насквозь. Ты осрамил и меня, и себя. Тебе не угодно было оставаться на службе и работать, как порядочные люди, ты удрал обратно домой к своей нежной мамаше, как побитый щенок. Но не думай, что тебе это сойдет. Веди себя, как следует, или, видит бог, я с тобой разделаюсь! Понимаешь ты меня? — Он рывком встал из-за стола и устремил сверкающий взгляд на сына. — Я еще с тобой не покончил. Я еще сначала выбью у тебя дурь из головы. Предупреждаю — не попадайтесь, мне на дороге, сэр, или я вас уничтожу. Слышал?

Мэтью, видя, что отец уходит, осмелел и, раздраженный сознанием своего унижения, поднял голову, искоса посмотрел на отца и пробурчал:

— Ладно, на дороге вам попадаться не буду.

У Броуди глаза вспыхнули бешенством. Он схватил Мэта за плечо.

— Не смей смотреть на меня так, мерзавец, или я тебя пришибу на месте. И это существо носит фамилию Броуди! Вы позорите меня, сэр! Да, больше позорите, чем ваша потаскуха сестра.

Когда Мэт снова потупил глаза, Броуди продолжал тоном, в котором смешивались гнев и отвращение:

— Ужасно, что у человека благородной крови может оказаться такое отродье! Ты — первый Броуди, которого люди называют трусом, и, клянусь богом, они правы. Ты презренный трус, и мне стыдно за тебя!

Он тряхнул сына, как мешок с костями, потом разом отпустил, так что тот почти свалился на стул.

— Ты у меня смотри! От моих глаз не укроешься! — крикнул он и вышел из кухни.

После его ухода Несси и бабушка продолжали сидеть неподвижно и молча смотреть на Мэтью, но мать опустилась подле него на колени и обняла рукой его плечи.

— Ничего, Мэт! Не огорчайся, родной! Я тебя люблю, несмотря ни на что, — всхлипнула она.

Мэт сбросил ее руку. Мускулы его лица судорожно дергались под бледной кожей.

— Я ему отплачу, — прошептал он, вставая, — я с ним расквитаюсь! Если у него со мной еще не кончено, так у меня с ним тоже!

— Ты ведь не собираешься сегодня вечером уйти из дому? — с испугом воскликнула миссис Броуди. — Ты сегодня посидишь со мной, да? Я хочу, чтобы ты был подле меня.

Он покачал головой.

— Нет, — возразил он, с трудом овладев своим голосом, — я должен уйти. — Он облизал пересохшие губы. — Мне надо… надо повидать кое-кого из старых знакомых. Я сейчас ухожу. Дай мне ключ.

— Не ходи, сынок! — взмолилась она. — Не принимай близко к сердцу слов отца, он это не всерьез говорил. Просто он очень расстроен в последнее время. Будь хорошим мальчиком, останься дома с мамой. Ты не притронулся к ужину. Оставайся, и я тебя накормлю чем-нибудь вкусным. Ты мое сокровище. Я так тебя люблю, что все готова для тебя сделать.

— В таком случае дай мне ключ, — настаивал он. — Только это мне от тебя и нужно.

Она молча отдала ему свой ключ. Мэт сунул его в карман и сказал:

— Я приду поздно, не дожидайся меня.

Мать в тоске и страхе шла за ним к дверям.

— Будь осторожен, Мэт. Не затевай ничего худого, пожалей меня, сынок. Я не хочу, чтобы отец довел тебя до какого-нибудь безрассудного поступка. Я этого не пережила бы теперь, после того, как ты благополучно вернулся ко мне.

Он ничего не ответил и вышел. Быстро скрылся в темноте. Мать прислушивалась к его шагам, пока они не замерли в тишине ночи, потом, коротко всхлипнув без слез, повернулась и вошла обратно в кухню. Она не знала, что может случиться, но терзалась страхом.

На другое утро миссис Броуди проснулась рано, когда было еще почти темно, и, вставая, услыхала где-то вдалеке первый, слабый крик петуха, возвещавший, несмотря на темноту, наступление нового дня. Накануне она очень долго ждала Мэта, но не слышала, когда он пришел, и теперь, после беспокойного сна, ее первой мыслью было убедиться, все ли с ним благополучно.