Алексей Николаевич Толстой - Хождение по мукам

Заведующий отделом печати, полковник Генерального штаба Солнцев, принял в своем кабинете Антошку Арнольдова... — В основе этого эпизода лежат реальные события, связанные с деятельностью Толстого-журналиста первых месяцев войны. См. статью писателя «Общество» (1934): «В штабе интеллигенции, в редакции “Русских ведомостей” (куда я был приглашен военным корреспондентом), происходило смятение: редакторы – столпы кадетской партии – выкинули лозунг: зажать в себе оппозиционный дух, как некую горечь в сердце. И до решительной победы над немцами и австрияками идти об руку с правительством, ибо оно выполняет сейчас национальную функцию. Но уже после войны серьезно рассчитаться за все. В Петербурге в главном штабе (меня послали туда для интервью) полковник Свечин, заведующий отделом печати, окончательно сбил меня с наших редакционных позиций. Я ожидал встретить “чудо-богатыря”, услышать раскаты победного голоса... Но в тишине огромного кабинета встретил меня очень воспитанный человек (в стиле Андрея Болконского), со снисходительной улыбкой начал говорить, что патриотизм органов печати, несомненно, весьма похвален, но нужно предупредить общество от некоторого оптимистического легкомыслия. Не может быть и речи о нашем победном марше на Берлин, на ближайшие месяцы наша стратегическая задача – не допустить немцев до Петрограда. На стороне немцев преимущества сосредоточенных ударов и высокой техники. Обществу нужно приготовиться к чрезвычайно тяжелым жертвам, и общество хорошо сделает, если все силы употребит на создание госпиталей для многих тысяч раненых. Наконец, – нужно, разумеется, надеяться на благоприятный исход войны, но быть готовым ко всяким случайностям... Я испытал нечто вроде ледяного душа в этом тихом кабинете» ( Толстой (1). Т. 13. С. 85–86).

На огромной, чисто выметенной площади, с гранитным, грузным столпом Александра... — Речь идет об Александровской колонне (др. назв. Александрийский столп), памятнике победы в Отечественной войне 1812 г., расположенной в центре Дворцовой площади. Названа в честь императора Александра I, сооружена в 1830—1834 гг. по проекту арх. А.А. Монферана. Выполнена из монолита красного гранита, добытого и обработанного в Пютерлакской каменоломне близ Выборга.

...между колоннами Исакия. — Исакий – Исаакиевский кафедральный собор, самый большой храм С.-Петербурга; освещен в честь преподобного Исаакия Далматского, чья память (30 мая по ст. ст.) приходится на день рождения Петра I. Здание собора, оформленное по фасадам четырьмя восьмиколонными портиками, было выстроено в 1818—1858 гг. по проекту арх. А.А. Монферана.

...где из верхних окон матово-красного, тяжелого здания германского посольства вылетали клубы дыма. — Здание Германского посольства в Петербурге находилось на углу Исаакиевской площади и Большой Морской улицы; построено в 1911—1913 гг. по проекту немецкого арх. П. Беренса. Главный фасад дома украшала скульптурная группа «Диоскуры» работы Э. Энке: две мужские фигуры с германскими щитами в руках, ведущие под уздцы двух коней. Вскоре после объявления Германией войны России, 22 июля (4 августа) 1914 г., посольство было разгромлено толпой манифестантов, с его крыши были сброшены германское знамя и штандарт, а также одна из скульптур. Проникнув в здание, толпа била стекла, срывала обои и картины, выбрасывала в окна мебель. После погрома на чердаке был обнаружен труп А.М. Катнера, служившего при посольстве нештатным переводчиком и корреспондентом, а также исполнявшим обязанности смотрителя. В Москву известие о погроме пришло 24 июля (6 августа) 1914 г. В «Русском слове» в заметке под заголовком «Спокойствие и достоинство» говорилось: «...пятитысячная толпа прорвала цепь полицейских, разбила двери посольства, разгромила его обстановку, затем сожгла на площади и разбила скульптурную группу двух голых тевтонов, держащих в поводу лошадей (...) Мы самым решительным образом обращаемся к населению с призывом: – Не надо насилия! (...) Ответим немцам презрением, но сумеем сдержать свое негодование. Дело правительства оградить страну от того зла, которое могут нам причинить враги, остающиеся в нашем отечестве» (С.3).

...где начинался погром кофейни Рейтера. — В день погрома Германского посольства жертвами агрессивно настроенных манифестантов стали также принадлежавшие подданным Германской империи «Кафе Рейтер», магазины «Бр. Тонет», «Шухардт и Шютте», «Венский шик», книжный магазин «А. Излер». Эти события заставили градоначальника Петербурга, генерал-майора князя А.Н. Оболенского, опубликовать в газетах объявление, в котором говорилось о том, что личности и имущество иностранных подданных наравне со всеми жителями города находятся под охраной закона и что для поддержания порядка в столице будут приниматься «самые решительные меры» (Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства. СПб., 1914. 25 июля (7 авг.)).

...Иван Ильич пошел в штаб полка, помещавшийся в покинутом замке... — Военные дороги Телегина совпадают с маршрутами поездок Толстого на фронт в августе-сентябре 1914 г. Русский штаб в замке близ Лащева упоминается в очерках писателя «По Волыни»: «Над местечком, на горе, стоит среди векового парка древний замок польского графа Ш. Здесь находился сначала австрийский, а потом штаб нашей армии, здесь было сердце битвы, и весь замок, все службы и парк были заполнены нашими ранеными (...) У кирпичной стены вся земля была усеяна пулями и пулями были истыканы, как решето, стены замка» ( Толстой (1). Т.3. С. 29–30).

Собственными руками задушил бы Вильгельма. — Вильгельм II Гогенцоллерн (1859—1941), последний кайзер Германии, правивший страной во время Первой мировой войны. Являлся сторонником укрепления и распространения военной мощи Германии. В ходе революции 1918 г. отрекся от престола, впоследствии жил в Голландии.

Сусов! – Здесь, ваше благородие. — Фамилия Сусов встречается в очерках Толстого «По Галиции». Рассказывая о санитарном поезде Всероссийского земского союза, писатель упоминает «замечательную личность», «санитара, вестового, денщика, живое место, пульс, утеху всего эшелона», Сусова: «Сусов побывал и на Байкале, и на Юге, и в Персии, но всегда возвращался на свой нищенский удел (...) Из их села пошло на эту войну тысяча человек. Весь день он на ногах: все, что бы не поручили, исполнит живо и точно и затем придет и отрапортует в таких выражениях, что весь вагон повалится со смеху» ( Толстой (1). Т. 3. С. 46).

На берегу, едва различимые, двигались фигуры охотников. — Охотник в дореволюционной России – человек, добровольно идущий на военную службу, как правило, вместо другого.