Максим Горький - На дне. Детство. Песня о Буревестнике. Макар Чудра (сборник)

Бубнов. Зачем мне врать!

Медведев. То-то!.. Ах, псы! Разговаривают: Васька с Василисой… дескать… а мне что? Я ей не отец, я – дядя… Зачем надо мной смеяться?..

Входит Квашня.

Какой народ стал… надо всем смеется… А-а! Ты… пришла…

Квашня. Разлюбезный мой гарнизон! Бубнов! Он опять на базаре приставал ко мне, чтобы венчаться…

Бубнов. Валяй… чего же? У него деньги есть, и кавалер он еще крепкий…

Медведев. Я-то? Хо-хо!

Квашня. Ах ты, серый! Нет, ты меня за это мое, за больное место не тронь! Это, миленький, со мной было… Замуж бабе выйти – все равно как зимой в прорубь прыгнуть: один раз сделала – на всю жизнь памятно…

Медведев. Ты – погоди… мужья – они разные бывают.

Квашня. Да я-то все одинакова! Как издох мой милый муженек, – ни дна бы ему ни покрышки, – так я целый день от радости одна просидела: сижу и все не верю счастью своему…

Медведев. Ежели тебя муж бил… зря – надо было в полицию жаловаться…

Квашня. Я богу жаловалась восемь лет, – не помогал!

Медведев. Теперь запрещено жен бить… теперь во всем – строгость и закон-порядок! Никого нельзя зря бить… бьют – для порядку…

Лука (вводит Анну) . Ну, вот и доползли… эх ты! И разве можно в таком слабом составе одной ходить? Где твое место?

Анна (указывая) . Спасибо, дедушка…

Квашня. Вот она – замужняя… глядите!

Лука. Бабочка совсем слабого состава… Идет по сеням, цепляется за стенки и – стонает… Пошто вы ее одну пущаете?

Квашня. Не доглядели, простите, батюшка! А горничная ейная, видно, гулять ушла…

Лука. Ты вот – смеешься… а разве можно человека эдак бросать? Он – каков ни есть – а всегда своей цены стоит…

Медведев. Надзор нужен! Вдруг – умрет? Канитель будет из этого… Следить надо!

Лука. Верно, господин ундер…

Медведев. М-да… хоть я… еще не совсем ундер…

Лука. Н-ну? А видимость – самая геройская!

В сенях шум и топот. Доносятся глухие крики.

Медведев. Никак – скандал?

Бубнов. Похоже…

Квашня. Пойти поглядеть…

Медведев. И мне надо идти… Эх, служба! И зачем разнимают людей, когда они дерутся? Они и сами перестали бы… ведь устаешь драться… Давать бы им бить друг друга свободно, сколько каждому влезет… стали бы меньше драться, потому побои-то помнили бы дольше…

Бубнов (слезая с нар) . Ты начальству поговори насчет этого…

Костылев (распахивая дверь, кричит) . Абрам! Иди… Василиса Наташку… убивает… иди!

Квашня, Медведев, Бубнов бросаются в сени. Лука, качая головой, смотрит вслед им.

Анна. О господи… Наташенька бедная!

Лука. Кто дерется там?

Анна. Хозяйки… сестры…

Лука (подходя к Анне) . Чего делят?

Анна. Так они… сытые обе… здоровые…

Лука. Тебя как звать-то?

Анна. Анной… Гляжу я на тебя… на отца ты похож моего… на батюшку… такой же ласковый… мягкий…

Лука. Мяли много, оттого и мягок… (Смеется дребезжащим смехом.)

Занавес

Та же обстановка.

Вечер. На нарах около печи Сатин, Барон, Кривой Зоб и Татарин играют в карты. Клещ и Актер наблюдают за игрой. Бубнов на своих нарах играет в шашки с Медведевым. Лука сидит на табурете у постели Анны. Ночлежка освещена двумя лампами, одна висит на стене около играющих в карты, другая – на нарах Бубнова.

Татарин. Еще раз играю, – больше не играю…

Бубнов. Зоб! Пой! (Запевает.)

Солнце всходит и заходит…

Кривой Зоб (подхватывает голос) .

А в тюрьме моей темно…

Татарин (Сатину) . Мешай карта! Хорошо мешай! Знаем мы, какой-такой ты…

Бубнов и Кривой Зоб (вместе) .

Дни и ночи часовые – э-эх!

Стерегут мое окно…

Анна. Побои… обиды… ничего кроме – не видела я… ничего не видела!

Лука. Эх, бабочка! Не тоскуй!

Медведев. Куда ходишь? Гляди!..

Бубнов. А-а! Так, так, так…

Татарин (грозя Сатину кулаком) . Зачем карта прятать хочешь? Я вижу… э, ты!

Кривой Зоб. Брось, Асан! Все равно – они нас объегорят… Бубнов, заводи!

Анна. Не помню – когда я сыта была… Над каждым куском хлеба тряслась… Всю жизнь мою дрожала… Мучилась… как бы больше другого не съесть… Всю жизнь в отрепьях ходила… всю мою несчастную жизнь… За что?

Лука. Эх ты, детынька! Устала? Ничего!

Актер (Кривому Зобу) . Валетом ходи… валетом, черт!

Барон. А у нас – король.

Клещ. Они всегда побьют.

Сатин. Такая у нас привычка…

Медведев. Дамка!

Бубнов. И у меня… н-ну…

Анна. Помираю, вот…

Клещ. Ишь, ишь как! Князь, бросай игру! Бросай, говорю!

Актер. Он без тебя не понимает?

Барон. Гляди, Андрюшка, как бы я тебя не швырнул ко всем чертям!

Татарин. Сдавай еще раз! Кувшин ходил за вода, разбивал себя… и я тоже!

Клещ, качая головой, отходит к Бубнову.

Анна. Все думаю я: господи! Неужто и на том свете мука мне назначена? Неужто и там?

Лука. Ничего не будет! Лежи знай! Ничего! Отдохнешь там!.. Потерпи еще! Все, милая, терпят… всяк по-своему жизнь терпит… (Встает и уходит в кухню быстрыми шагами.)

Бубнов (запевает) .

Как хотите, стерегите…

Кривой Зоб. Я и так не убегу…

(В два голоса.)

Мне и хочется на волю… эх!

Цепь порвать я не могу…

Татарин (кричит) . А! Карта рукав совал!

Барон (конфузясь) . Ну… что же мне – в нос твой сунуть?

Актер (убедительно) . Князь! Ты ошибся… никто, никогда…

Татарин. Я видел! Жулик! Не буду играть!

Сатин (собирая карты) . Ты, Асан, отвяжись… Что мы – жулики, тебе известно. Стало быть, зачем играл?

Барон. Проиграл два другривенных, а шум делаешь на трешницу… еще князь!

Татарин (горячо) . Надо играть честна!

Сатин. Это зачем же?

Татарин. Как зачем?

Сатин. А так… Зачем?

Татарин. Ты не знаешь?

Сатин. Не знаю. А ты – знаешь?

Татарин плюет, озлобленный. Все хохочут над ним.

Кривой Зоб (благодушно) . Чудак ты, Асан! Ты – пойми! Коли им честно жить начать, они в три дня с голоду издохнут…

Татарин. А мне какое дело! Надо честно жить!

Кривой Зоб. Заладил! Идем чай пить лучше… Бубен!