Эрнест Хемингуэй - Смерть после полудня

— Вот только дотронься!

— Держите его покрепче, он бредит.

Вновь заглянул один из санитаров.

— Господин военврач…

— Ну чего тебе?

— Тот парень, в поленнице который…

— Я тебе сказал: уйди.

— Он помер, господин военврач. Я просто подумал, вы захотите узнать…

— Ну, мой дорогой лейтенант? Все понятно? Спор наш был ни о чем. На войне все споры ни о чем.

— Сволочь ты, — сказал артиллерист. Он по-прежнему не видел. — Глаза мне выжег, гадюка.

— Ерунда, — сказал военврач. — Все пройдет. Ерунда. Спор ни о чем.

— A-а! а-а! — вдруг завизжал лейтенант. — Ты мне глаза выжег, глаза выжег!

— Так, держите крепче, — скомандовал врач. — У него болевой шок. Держи крепче, говорю!

Пожилая дама: И что, на этом все? А мне казалось, вы обещали чуть ли не «Занесенных ветром» Джона Гринлифа Уиттьера.

— Сударыня, опять я оплошал. Целим-то высоко, да все промахиваемся.

Пожилая дама: Знаете, чем больше я вас знаю, тем меньше вы мне нравитесь.

— Ах, сударыня, извечная ошибка: узнавать писателя ближе.

Все в корриде построено на храбрости быка, его бесхитростности и нехватке опыта. Есть свои способы сражаться с трусливыми быками, с опытными, с очень умными, — но главный принцип корриды, корриды идеальной, постулирует храбрость быка и девственную чистоту его мозга, свободного от воспоминаний о предыдущей работе на арене. С трусливым быком трудно справляться; получив уколы, он не будет атаковать пикадоров повторно, и, стало быть, его скорость не замедлится от боли и усталости, а потому не получится следовать обычному плану боя, раз уж к третьему терсьо бык придет полный сил и прыти. Невозможно сказать, в какое мгновение трусливый бык вдруг ринется в атаку. Он может отойти от человека подальше, но рассчитывать на это нельзя; блестящий бой показать не получится, если только матадор не обладает исключительной техникой и доблестью для такого сближения с быком, что тот становится уверен в себе и уступает собственным инстинктам, несмотря на неохоту биться. Тогда, заставив быка сделать несколько атак, матадор утверждает над ним господство и, можно сказать, гипнотизирует мулетой.

Трусливый бык расстраивает порядок боя, потому как нарушает правило трех этапов, через которые должен пройти любой бык в процессе стычки с человеком; тех трех этапов, которые определяют порядок проведения корриды. Каждое действие в бою быков является одновременно процессом и конечным продуктом одного из этапов, на котором находится бык, и чем ближе он к норме, чем более естественно его состояние, тем ярче бой.

Три состояния, через которые проходит бык во время корриды, по-испански именуются левантадо, napádo и апломадо. В состоянии левантадо, т. е. в приподнято-высокомерном, он находится сразу после появления из ториля: голову держит высоко, бросается на любой предмет без особого прицеливания и в целом просто хочет разогнать врагов. Именно в этот период он наименее опасен для тореро, и тот может испробовать такие, например, пассы, как поддразнивание плащом широко откинутой левой рукой из стойки на обоих коленях, а когда подбежавший бык уронит голову, чтобы поддеть плащ, тореро перекидывает его вправо, не меняя положение правой руки, и бык, который был готов проскочить слева от коленопреклоненного человека, вместо этого проскакивает справа, следуя за плащом. Такой прием, называемый камбио де родильяс, [15] Дословно, «смена колен». невозможен, вернее, смертоубийственен, когда бык изранен и все сильнее разочаровываясь в собственном могуществе, он начинает целиться гораздо точнее, тем самым переходя из левантадо в ñapado.

Когда бык в состоянии ñapado, он настороже и не столь прыток. Он уже не бросается в атаку на любое движение; утратил иллюзии в собственной способности уничтожить или прогнать с арены любого, кто бросает ему вызов; и, получив ушат холодной воды по собственной задиристости, он наконец различает врага или видит приманку, которую враг подставляет вместо собственного тела, и бросается в ту сторону, желая рвать и метать. Сейчас он целится, да и атакует чуть ли не с места, без предварительной пробежки. Это можно сравнить с разницей между кавалерийской атакой, когда весь эффект строится на ударе кулаком, потрясении за счет массированного импульса, а уж как там поведут себя индивидуальные кавалеристы — дело десятое, и оборонительными действиями пехоты, ведущей беглый огонь по разрозненным мишеням. Именно когда бык оказался в ñapado, то есть замедленно до сих пор полон сил и воинственных намерений, тореро способен продемонстрировать самую яркую работу. Он может предпринять те или иные суэрте — и здесь под суэрте понимаются любые приемы, носящие преднамеренный характер, в отличие от вынужденных действий во время самозащиты или из-за ранения, — которые невозможны с быком, находящимся в левантадо, так как бык, которого еще не «окоротила» боль, по-прежнему полный сил и самоуверенности, будет менее внимателен к маневрам тореро. Все равно что сесть за ломберный столик с человеком, которому это неинтересно, да и денег он никаких не поставил, правила не знает, словом, не дает играть. Либо взять в противники того, кто усваивал навязанные правила на собственной шкуре, через личные проигрыши, и вот сейчас, когда на кону его судьба и сама жизнь, он очень внимателен к игре и чужим правилам, предельно серьезен. Тореро как раз и должен заставить быка играть, именно он навязывает правила. А бык играть не хочет, только убивать.

Апломадо — третье и последнее состояние, через которое проходит бык. Когда он в апломадо, это значит, его «отяжелили», он будто свинцом налился; как правило, успел выдохнуться, в том смысле, что сила-то осталась, а скорости никакой. Голова уже не поднята высоко; он атакует, если его провоцируют, но при этом дразнить его приходится все ближе и ближе. А все потому, что в этом состоянии бык не хочет атаковать, пока не будет уверен в поражении цели, потому как и зрителю, и ему самому уже понятно, что все его потуги пошли прахом; однако он все равно в высшей степени опасен.

Обычно быка убивают именно в этом состоянии, в апломадо; особенно в современной корриде. До какой степени он окажется измотан, зависит от интенсивности его атак на пикадоров и полученных ран, от количества пробегов за плащами, от того, насколько сильно бандерильи подорвали его задиристость, а также от того эффекта, который над ним возымела работа тореро с мулетой.

С практической точки зрения все эти фазы были своего рода регулятором посадки его головы, замедлителем прыти, компенсатором тенденций к предпочтению того или иного рога. Если «регулировка» и «тонкая настройка» произведены правильно, бык достигает финальной стадии боя в следующем состоянии: шейные мышцы утомлены, и поэтому голова не слишком высоко и не слишком низко; подвижность упала более чем вдвое по сравнению с началом схватки; внимание приковано к предмету перед глазами; и устранена предпочтительная склонность бодать каким-то одним рогом, в особенности правым.