Фрэнсис Бернетт - Таинственный сад

– Вообще-то такие же, – к облегчению обоих друзей произнес он. – Просто они очень худые и слабые, вот я на них вставать и боюсь.

– Тогда тебе просто надо перестать бояться, – весело сказал Дикен. – Как перестанешь, так сразу на собственных ногах и пойдешь. Я думаю, у тебя скоро получится.

А потом наступил миг, когда лучше всего помолчать. Потому что на исходе дня мир словно бы замирает, и трое друзей благоговейно внимали тишине, предваряющей вечер. Ни ветерка, ни звука, даже птицы затихли. Колин, полуприкрыв глаза, еще раз в воображении пережил все события этого дня. Животные Дикена тоже затихли. Уголек неподвижно сидел на ветке, поджав под себя одну ногу. Глаза его подернулись серой пленкой, и Мэри казалось, что он вот-вот захрапит.

– А это еще кто такой? – первым нарушил молчание Колин.

– Кто? Кто? Кого ты там увидал? – тут же вскочили на ноги Мэри и Дикен, а Уголек, проснувшись, закаркал.

– Вот там, на стене, какой-то мужчина, – дрожа от волнения, проговорил Колин.

Мэри и Дикен взглянули туда, куда он показывал пальцем. Над стеной возвышалась разъяренная голова старого Бена Уэзерстаффа. К внешней стороне стены была приставлена лестница, на которой и стоял этот почтенный джентльмен. Он просто кипел от гнева и возмущения.

– Будь у меня жена и родила бы она мне такую же дочь, как ты, уж я бы тебе задал! – яростно сотрясая кулаком, крикнул он Мэри.

Он поднялся еще на ступеньку выше, словно собираясь перелезть через стену и привести приговор в исполнение. Но Мэри смело шагнула вперед, и садовник почему-то снова застыл на месте. Правда, словоохотливости у него от этого не убавилось.

– Я с самого начала тебя сильно подозревать начал! – бушевал он. – Первый раз на тебя взглянул, и сразу ты мне не понравилась. Кислая барышня! – презрительно фыркнул садовник. – Так прямо и липла ко мне с вопросами и не в свои дела вечно совалась. Не понимаю, как я мог вообще с тобой разговаривать. Видать, это все из-за Робина.

– Ну да, – ничуть не оробев, подтвердила Мэри. – Из-за Робина мы с вами и подружились, а потом Робин мне показал дорогу в Таинственный сад.

Услышав это, садовник едва не ринулся на Мэри прямо с вершины стены.

– И ты! И ты! – выкатил он покрасневшие глаза на девочку. – Ты еще смеешь поклеп возводить на невинную птицу! Робин ей показал! И не совестно врать-то! Но как… как… – замялся садовник. – Как тебе все-таки удалось пробраться сюда?

И Мэри, которая все это время не сводила со старого Бена глаз, вдруг поняла, что он просто сгорает от любопытства.

– Я же вам говорю: дорогу сюда показал мне Робин, – упрямо сжав губы, повторила она. – Может быть, Робин, конечно, не знал, что он ее мне показывает, но я догадалась. А если вы хотите узнать, лучше перестаньте размахивать кулаками и спускайтесь вниз.

Бен Уэзерстафф тут же опустил кулак. Но Мэри напрасно приписала победу себе. Просто именно в этот момент садовник наконец посмотрел поверх головы девочки и встретился взглядом с молодым хозяином. Старый Бен широко раскрыл рот и на какое-то время утратил дар речи.

Вначале растерявшись от появления незнакомца, Колин быстро пришел в себя. Когда же Бен Уэзерстафф позволил себе говорить так грубо с его кузиной, Колин вновь обрел черты юного раджи. Величественно откинувшись в кресле, он громко сказал Дикену:

– Вези меня прямо к стене. Я хочу кое-что объяснить этому человеку.

Бен Уэзерстафф, застыв в прежней позе, следил, как Колина все ближе подвозят к нему. Кресло молодого хозяина было обложено подушками из яркого шелка, застлано красивым пледом и из-за этого чем-то смахивало на колесницу какого-нибудь восточного царька.

– Догадываешься, кто я? – величественно спросил Колин, когда «колесница» осадила неслышный свой ход прямо перед носом садовника.

Бен Уэзерстафф посмотрел на мальчика так, будто ему явилось вдруг привидение. Не отводя от Колина глаз, он шумно сглатывал, но язык совершенно отказывался ему подчиняться.

– Догадываешься, кто я? – повторил юный мистер Крейвен, и на этот раз голос его звучал не только величественно, но и грозно.

– Он еще спрашивает! – сумел наконец хрипло произнести старый Бен. – Да ведь глаза твоей мамы так и глядят на меня с твоего лица. Вот только Бог тебя знает, как ты-то попал сюда? Ты же вроде бы инвалид.

За день, проведенный в саду, Колин успел настолько забыть и о больной спине и о прочих своих недугах, что слова садовника привели его в ярость.

– Никакой я не инвалид! – крикнул он.

– Правильно, не инвалид! – тут же встала на его защиту Мэри. – У Колина на спине ни одного даже маленького горбика нет. Я сама проверяла.

Бен Уэзерстафф с силой провел по лицу ладонью и уставился вновь на Колина.

– Не инвали-ид, – нараспев произнес он и недоверчиво повертел головой. – Значит, спина у тебя не горбатая?

– Нет! Нет! Нет! Не горбатая! – что было мочи завопил Колин.

Бен Уэзерстафф вдруг с ног до головы задрожал.

– И колченогости нету? – еще тише прежнего прохрипел он.

Новый вопрос садовника привел Колина в ту степень гнева, за которой обычно следовали ужасающие истерики. Однако сейчас ярость его вылилась самым неожиданным для всех образом.

– Иди сюда! – выпутываясь из пледа, подозвал он Дикена. – Скорее, скорее сюда!

И, как только мальчик приблизился, Колин, чувствуя прилив сверхъестественной силы, поднялся на ноги. Дикен лишь слегка придерживал его за руку. Поначалу ноги Колина немного подрагивали, затем он выпрямился и, гордо подняв голову, крикнул:

– Ну что, Уэзерстафф? Где моя колченогость?

– Он может стоять, как все! Может! Может! – размахивала руками Мэри.

А Дикен солидно добавил:

– Да ты, я вижу, стоять умеешь не хуже, чем я или какой другой мальчишка в Йоркшире.

Но неожиданней всех повел себя старый Бен Уэзерстафф. Из груди его вырвался тихий стон, глаза наполнились слезами, и он вдруг изо всех сил захлопал в ладоши.

– Ну до чего же все врать-то любят, я вам скажу! – весело закричал он. – Может быть, ты и худой и не так чтобы особенно мускулистый, но ведь в остальном-то совсем нормальный. И мужчина из тебя вырастет хоть куда!

Колин по-прежнему держался на ногах очень уверенно, и его даже не качнуло ни разу.

– Учти! – строго взглянул он на садовника. – Когда моего отца нет, я тут твой главный хозяин. Мой приказ для тебя – закон. Ты не должен никому говорить, что мы все знаем про этот сад. А теперь спускайся и иди на длинную дорожку вдоль изгороди. Мэри встретит тебя снаружи и покажет вход. Конечно, мы бы и без тебя могли обойтись, но раз уж ты обо всем узнал, так и быть, посвящу тебя в тайну.

На щеках Бена Уэзерстаффа еще не высохли слезы. И он все никак не мог наглядеться на Колина, который вполне крепко стоял на ногах.