Фрэнсис Бернетт - Таинственный сад

– Конечно! – обрадовался Колин.

В памяти его всплыли картины из книги о факирах, и он тут же решил рассадить всех так же, словно он сам – факир, а остальные – его ученики.

– По-моему, это дерево, – указал Колин на сливу, к стволу которой сейчас прислонился, – вполне может быть вроде храма. Мы все сейчас сядем под ним, скрестив ноги. Так будет по волшебным правилам. И еще, – смущенно добавил он, – я что-то устал. Мне хочется посидеть.

– Так не годится, – осуждающе произнес Дикен. – Нельзя начинать волшебство с того, что устал. Посидеть под деревом можно, но ты, Колин, все время должен думать только о волшебстве.

Колин смутился, покраснел и тихо ответил:

– Правильно. Я как-то забыл, что сейчас уставать не имею права. Я буду думать только о волшебстве.

Он с очень сосредоточенным видом опустился на землю под самым стволом и скрестил ноги. Остальные последовали его примеру. Как только они по-факирски расселись в кружок, их словно окутал покров тайны. Проняло даже старого Бена, и он почувствовал такую тоску, словно его завели на собрание секты. Ко всяким молитвенным сборищам старый Бен относился с большим подозрением и предпочитал на них не ходить. Но сегодня все обстояло совсем по-другому. Этот какой-то эксперимент связан со здоровьем молодого хозяина. Бен очень гордился, что его позвали на помощь, и готов был терпеть до конца.

Мэри Леннокс, в отличие от него, ничего не надо было терпеть. Глаза ее горели от счастья, и она предвкушала удивительные события. Тем более что рядом с ней сидел Дикен со своим кроликом на руках! С минуту назад рыжий мальчик уже успел совершить одно небольшое чудо. Во всяком случае, Мэри не сомневалась, что это именно он подал своим зверям тайный сигнал заклинателя. Иначе не объяснишь, почему, стоило детям рассесться по-факирски в кружок, как ворон, лисенок, бельчата и ягненок подошли к дереву и тоже сели в кружок. Колин сразу это заметил.

– Звери пришли помогать нам, – без тени сомнения произнес он.

«Какой Колин сейчас красивый! – подумала Мэри. – Он просто как жрец. И солнце на него светит совсем по-особенному!»

– Ну, начинаем! – послышался голос «жреца». – Я вот только хочу обсудить одну важную вещь. Мы будем просто призывать волшебство, как раньше договорились, или стоит еще раскачиваться взад и вперед, будто бы мы дервиши?

– Не могу я раскачиваться взад и вперед! – взмолился Бен Уэзерстафф. – У меня ревматизм!

– Вообще-то волшебство твой ревматизм тоже должно излечить, – немедленно констатировал руководитель эксперимента. – Но пока этого не случилось, мы, пожалуй, воздержимся от способа дервишей. Просто будем произносить слова нараспев.

– Петь я тоже не стану! – опять запротестовал старый Бен. – Я уже раз в жизни попробовал. Тут-то меня и выставили из церковного хора.

Никому из детей даже в голову не пришло засмеяться. Каждый из них сознавал огромную важность момента, и все трое были настроены на такой торжественный лад, что комические стороны жизни были не в силах сейчас пробиться в их души.

– Ну, тогда нараспев буду говорить один я, – нашел выход из положения Колин. – Я начинаю:

Солнце светит, солнце светит.

Это волшебство.

Цветы растут, и корни растут.

Это волшебство.

Жизнь – волшебство.

И сила – волшебство.

Волшебство во мне!

Во мне, во мне и во всех нас!

Оно – в спине Бена Уэзерстаффа.

Волшебство, волшебство!

Приди и помоги!

Мэри слушала Колина и могла бы слушать еще и еще. Песнь его представлялась ей дивной. Конечно же, ни одно волшебство не устоит перед таким и откликнется!

Бен Уэзерстафф внимал молодому хозяину в соответствии со своим восприятием мира. Почти с первых слов голос Колина слился в его ушах с гудением пчел, и садовника охватила дремота. Голова его свесилась безвольно на грудь, и явь стала мешаться с сонными грезами.

Дикен вел себя с обстоятельностью человека, знающего кое-какой толк в волшебствах. Он кивал в такт каждому слову Колина. На одной руке Дикена сидел кролик, другой он поглаживал по спине ягненка. А Уголек, потеснив одного из бельчат, устроился у хозяина на плече.

Колин все повторял и повторял нараспев то же самое. Если он и не дошел до тысячи раз, то лишь самую малость. Наконец он умолк.

– А теперь я пойду прогуляться по саду, – чуть помолчав, объявил он.

Бен Уэзерстафф вдруг сонно уставился на молодого хозяина.

– Ты заснул! – укоряюще произнес тот.

– Никак нет, сэр, – явно засыпая опять, пробормотал старый Бен. – Отменно хорошая была проповедь. Теперь только успеть бы уйти до того, как пожертвованье потребуют.

– Уэзерстафф, ты не в церкви! – очень строго сказал юный мистер Крейвен.

– Какое там, в церкви! – наконец окончательно пробудился садовник. – Я все слышал. Ты говорил, что волшебство у меня в спине. Тут я вроде во всем разобрался. По-моему, это волшебство то же самое с тем, которое доктор мне ревматизмом назвал.

– Да, и это неправильное волшебство, – величественно повел рукой юный ученый и чародей. – Надеюсь, Уэзерстафф, после моего эксперимента тебе станет лучше. Сейчас можешь идти. А завтра обязательно приходи опять.

– Не-ет, – заартачился Бен Уэзерстафф. – Мне сейчас уходить не с руки. Уж я сперва, с твоего позволения, погляжу, как ты станешь прогуливаться по саду. Мне тоже следует удостовериться, как это твое волшебство заработало. Даже если ты меня и прогонишь, – угрожающе пробубнил он, – я все равно наблюдения за тобой не оставлю. Встану с той стороны на лестницу и буду глядеть. А если с тобой что случится, тут же кинусь на помощь, несмотря на весь ревматизм.

Заранее готовый обидеться, старый Бен сделал шаг в сторону. Но уйти ему Колин не дал. Он ничего не имел против того, чтобы Бен Уэзерстафф остался.

– Наоборот, – объяснил он садовнику, – с тобой сопроводительная процессия будет еще торжественней.

После того как этот маленький конфликт был улажен, участники эксперимента выстроились следующим образом. Впереди, придерживая Дикена за руку, шел Колин. С другой стороны от него, отстав всего на какой-нибудь шаг, шла Мэри, а за ней – Бен Уэзерстафф. За старым садовником шла процессия зверей с ягненком и лисенком во главе. Самым независимым образом держали себя кролик и ворон. Кролик делал вид, что просто пощипывает травку, а Уголек хоть и вышагивал самым последним, однако по его гордой походке можно было подумать, что только ради него и затеяли эту прогулку по саду.

Через каждые пять шагов процессия останавливалась для отдыха. Затем Колин снова шел вперед. Дикен готов был в любую минуту подхватить его, если он вдруг споткнется. Бен Уэзерстафф тоже держался настороже. Но Колину пока помощи явно не требовалось. Наоборот, он то и дело отпускал руку Дикена, чтобы хоть два-три шага сделать самостоятельно. Стоило видеть, как гордо в такие моменты он держал голову!