Джером Джером - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Иногда не может.

— И в каком же это случае?

Кристина отвернулась.

— Если он разлюбил ее.

Душа в теле старого Ника запрыгала от радости.

— Он недостоин тебя, Кристина. Богатство изменило его. Разве это не так? Он думает лишь о деньгах. В него словно вселилась душа какого-то скупца. Он женился бы даже на даме Тэласт ради ее мешков с золотом, и обширных земель, и множества мельниц, если бы только она согласилась. Разве ты не можешь его забыть?

— Я никогда его не забуду, никогда не полюблю другого. Я пытаюсь это скрыть и часто с облегчением вижу, что в этом мире для меня есть масса других дел. Но сердце мое разрывается. — Она встала и, опустившись перед Снайдерсом на колени, обняла его. — Я рада, что вы позволили мне все рассказать. Если бы не вы, я бы этого не вынесла. Вы так добры ко мне.

Вместо ответа он погладил иссохшей рукой золотые волосы, в беспорядке упавшие на его тощие колени. Она подняла глаза, улыбаясь сквозь слезы.

— Ничего не понимаю. Иногда я думаю, что вы с ним, должно быть, поменялись душами. Он грубый, злой, жестокий, каким были раньше вы. — Она засмеялась и на мгновение обняла Снайдерса крепче. — А теперь вы добры, нежны, великодушны, каким был он. Словно милосердный Бог забрал у меня любимого, чтобы дать мне отца.

— Послушай, Кристина, — сказал Снайдерс. — Именно душа и есть суть человека, а не тело. Разве ты не можешь полюбить меня за мою новую душу?

— Но я люблю вас, — ответила Кристина, все так же улыбаясь.

— А могла бы полюбить как супруга?

Свет пламени осветил ее лицо. Николас, сжимая его своими высохшими ладонями, вглядывался в него долго и пристально, а затем снова прижал ее голову к груди и погладил высохшей рукой.

— Я пошутил, милая. Девушки для юношей, а старые женщины для старых мужчин. Значит, ты до сих пор любишь Йена?

— Люблю, — ответила Кристина, — и ничего не могу с этим поделать.

— И если бы он захотел, ты бы вышла за него замуж, несмотря ни на что?

— Я люблю его, — ответила Кристина. — Ничего не могу с этим поделать.

Старый Николас сидел перед тлеющим огнем в одиночестве. Так душа или тело есть сам человек? Ответ был не так прост.

— Кристина любила Йена, — бормотал Николас, обращаясь к тлеющему огню, — когда у него была душа Йена. И до сих пор любит, хотя у него душа Николаса Снайдерса. Спросив ее, может ли она полюбить меня, я увидел в ее глазах ужас, хотя душа Йена теперь во мне. Она догадалась об этом. Должно быть, это тело делает Йена настоящим Йеном, а Николаса — настоящим Николасом. Если бы душа Кристины вошла в тело дамы Тэласт, смог бы я отвернуться от Кристины, от ее золотых волос, бездонных глаз, чувственных губ и возжелать увядшие телеса дамы Тэласт? Нет. Я все равно содрогался бы при мысли о ней. И все же, когда у меня была душа Николаса Снайдерса, я не ненавидел ее, в то время как Кристина вызывала у меня отвращение. Должно быть, мы любим именно душой, иначе Йен до сих пор любил бы Кристину, а я остался бы скупцом Ником. Но вот я здесь, пылаю любовью к Кристине и пользуюсь умом и золотом Николаса Снайдерса, чтобы разрушить все планы Николаса Снайдерса; творю то, что наверняка приведет его в ярость, когда он вернется в свое тело. А Йен больше не питает чувств к Кристине и готов жениться на даме Тэласт ради ее обширных земель и множества мельниц. Определенно именно душа и есть сам человек. Тогда почему бы мне не радоваться при мысли о женитьбе на Кристине? Но я не рад. Я совершенно несчастен. Чувствую, душа Йена со мной не останется, ко мне вернется моя собственная душа. Я снова стану грубым, жестоким, злым стариком, которым был раньше, только теперь буду бедным и беспомощным. Люди станут смеяться, а я буду проклинать их, не в силах причинить им зло. Даже дама Тэласт не захочет иметь со мной дел, когда все узнает. И все же я должен это сделать. Пока душа Йена во мне, я буду любить Кристину больше, чем самого себя. Я должен сделать это ради нее. Я люблю ее и ничего не могу с этим поделать.

Старый Николас встал и взял серебряную фляжку тончайшей работы, спрятанную месяц назад.

— Осталось лишь на два бокала, — задумчиво произнес Николас, осторожно потряхивая фляжку около уха. Он положил ее на стол перед собой, потом снова открыл старый зеленый гроссбух, ведь его ждала кое-какая работа.

Он разбудил Кристину на рассвете.

— Возьми эти письма, Кристина. Когда разнесешь их все, но не раньше, отправляйся к Йену. Скажи, что я жду его по одному делу. — Он поцеловал ее и, казалось, нехотя отпустил.

— Я ненадолго, — улыбнулась девушка.

— Все расставания случаются ненадолго, — ответил Снайдерс.

Старый Николас предвидел сложности, которые у него возникнут. Довольный Йен отнюдь не имел желания снова становиться сентиментальным молодым глупцом, готовым посадить себе на шею нищую жену. У Йена были другие мечты.

— Пейте, мой друг, пейте, — поторапливал Николас, — пока я не передумал. Кристина, выйдя за вас замуж, станет самой богатой невестой в Зандаме. Вот соглашение. Прочитайте его, да побыстрее.

Тогда Йен согласился, и мужчины выпили. И снова между ними пролетело дуновение, как в прошлый раз, и Йен на мгновение закрыл руками глаза.

Но этого ему, наверное, делать не стоило, потому что в тот самый момент Николас схватил документ, лежавший на столе подле Йена. Через секунду бумага уже пылала в огне.

— Не так беден, как вы думали! — послышался скрипучий голос Николаса. — Не так беден, как вы думали! Я смогу все построить снова, все заново! — И это существо с отвратительным смехом приплясывало, размахивая высохшими руками у огня, чтобы Йену не удалось спасти горящее приданое Кристины, пока оно не превратится в пепел.

Йен ничего не сказал Кристине. Так или иначе она все равно вернулась бы к нему. Николас Снайдерс выгнал ее, разразившись проклятиями. Она ничего не понимала, кроме того, что Йен снова был с ней.

— У меня словно ум за разум зашел, — говорил Йен. — Пусть нас приведет в чувство свежий морской бриз.

С палубы корабля Йена они долго смотрели на старый Зандам, пока он не исчез из виду.

Кристина всплакнула при мысли, что никогда больше не вернется туда, но Йен успокоил ее, а потом новые лица заменили собой старые.

Старый Николас женился на даме Тэласт, но, к счастью, жить и творить зло ему оставалось всего несколько лет.

А Йен не скоро еще рассказал Кристине всю историю целиком, но она показалась ей совершенно невероятной. Видимо, Йен пытался таким образом объяснить тот странный месяц своей жизни, во время которого увивался за дамой Тэласт. И все же, конечно, Кристину удивляло, что Николас на протяжении того же короткого месяца вел себя совсем по-другому.

«Вероятно, если бы я не сказала ему, что люблю Йена, он не взялся бы вновь за старое. Бедный старый джентльмен! Несомненно, до этого его довело отчаяние».