Чарльз Диккенс - Избранные романы в одном томе [компиляция]

— Прекрасно! — сказал Трэдлс, когда все это было принесено. — А теперь, мистер Хип, вы можете удалиться и подумать. Но прошу помнить: вам остается только пойти на то, о чем я говорил, и сделать это без проволочек.

Не поднимая глаз и поскребывая рукой подбородок, Урия дошел до двери; здесь он остановился и сказал:

— Я вас всегда ненавидел, Копперфилд! Вы всегда были выскочка и всегда были против меня.

— Нет, не я, а вы с вашей жадностью и плутнями были всегда против всего остального мира, — ответил я. — Об этом я вам как-то говорил. Вспомните, что еще ни один алчный плут не останавливался вовремя, и это неизменно приводило его к гибели. Это так же непреложно, как и то, что все мы умрем.

— Столь же непреложно, как и то, чему учат в школах — в той самой школе, где я подцепил столько смирения, — криво усмехаясь, сказал Урия. — С девяти часов до одиннадцати там учат, что труд — это проклятье, а с одиннадцати до часу, что это благословение и радость и прочее и прочее… Ваша проповедь смахивает на их. Значит, смирение никуда не годится? Э, нет, без смирения я не обошел бы моего благородного компаньона! А с вами, Микобер, я еще посчитаюсь, старый хвастун!

Мистер Микобер, нисколько не испугавшись ни его самого, ни протянутого им пальца, выпятил грудь и оставался в такой позе, пока Урия не скрылся за дверью. Потом он обратился ко мне и предложил насладиться «лицезрением того, как восстановится взаимное доверие между ним и миссис Микобер». А затем пригласил и остальных быть свидетелями этого чувствительного зрелища.

— Пала завеса, давно отделившая миссис Микобер от меня, а дети мои и Виновник их Бытия могут теперь войти в сношения как равные! — сказал мистер Микобер.

Мы отправились бы все вместе, так как были очень ему благодарны, что и хотели засвидетельствовать, невзирая на смятение наших чувств; но Агнес необходимо было вернуться к отцу, которого следовало осторожно подготовить к радостной вести, и кто-то должен был сторожить Урию. С этой целью остался Трэдлс, — его должен был скоро сменить мистер Дик, — а мистер Дик, бабушка и я пошли с мистером Микобером к нему домой. Наскоро попрощавшись с дорогой мне девушкой, которой я стольким был обязан, и думая о том, какая ей грозила опасность, несмотря на твердое ее решение, и чего она в это утро избежала, я от всего сердца был благодарен невзгодам моего детства, которые привели к знакомству с мистером Микобером.

Он жил недалеко. Дверь из гостиной открывалась прямо на улицу, и когда с обычной своей стремительностью он вбежал в комнату, мы сразу очутились в лоне его семейства. Воскликнув: «Эмма, жизнь моя!» — мистер Микобер бросился в объятия миссис Микобер. Миссис Микобер вскрикнула и заключила его в объятия. Мисс Микобер, нянчившая невинного незнакомца, упомянутого в письме миссис Микобер, пришла в умиление. Незнакомец подскочил на ее руках. Близнецы выразили свой восторг несколько неуклюже, но зато простодушно. Юный мистер Микобер, чей характер был отравлен ранним разочарованием и взгляд стал мрачен, уступил своим лучшим чувствам и разревелся.

— Эмма! — воскликнул мистер Микобер. — Облако, заволакивавшее мою душу, рассеялось! Взаимное доверие, которое всегда существовало между нами, восстановлено и более не нарушится. Да здравствует бедность! — прослезясь, воскликнул мистер Микобер. — Да здравствуют напасти, да здравствует бездомность, да здравствуют голод, лохмотья, непогода и нищета! Взаимное доверие поможет нам вынести все до конца!

С этими словами мистер Микобер усадил миссис Микобер в кресло и обнял по очереди всех членов семейства, приветствуя весьма мрачные перспективы (которые, на мой взгляд, едва ли стоило приветствовать) и призывая всех членов семейства выйти на улицы Кентербери и петь хором, снискивая пропитание, ибо ничего другого им делать не остается.

Но от сильного потрясения миссис Микобер лишилась чувств, и, прежде чем приступать к хоровому пению, надо было привести ее в чувство. Совместными усилиями мистера Микобера и бабушки это было достигнуто, после чего миссис Микобер познакомилась с бабушкой и узнала меня.

— Простите, дорогой Копперфилд, — сказала бедная леди, протягивая мне руку, — но у меня не очень крепкое здоровье, и когда размолвка между мистером Микобером и мной прекратилась, это оказалось не по моим силам.

— Это все ваши дети, сударыня? — спросила бабушка.

— Пока других нет, — ответила миссис Микобер.

— Господи помилуй! Я совсем не то думала, сударыня! — воскликнула бабушка. — Я хотела спросить, это все ваши дети?

— Совершенно неоспоримо, сударыня, — ответил мистер Микобер.

— А что вы намерены делать с этим старшим молодым джентльменом? — размышляя о чем-то, спросила бабушка.

— Когда я сюда переехал, я надеялся посвятить Уилкинса служению церкви. Если говорить точнее, я имею в виду церковный хор. Но в достославном здании, которое является гордостью этого города, не было вакансии для тенора, и Уилкинс… короче говоря, он поет больше по трактирам, чем в священных местах.

— Но намерения у него самые лучшие, — ласково вставила миссис Микобер.

— Слов нет, моя дорогая, намерения у него превосходные, — отозвался мистер Микобер, — но пока что он никак не мог их осуществить.

К юному мистеру Микоберу вернулась прежняя его мрачность, и с некоторым раздражением он спросил, чего от него хотят. Чтобы он родился плотником, каретным мастером или, может быть, птичкой? Чтобы он открыл по соседству аптеку? Выступал бы на ближайших ассизах [488] …на ближайших ассизах… — Ассизами называются выездные сессии высших судов первой инстанции, которые занимаются разбором дел, подлежащих ведению центральных судов, пересмотром уже решенных дел и т. д. На время таких сессий деятельность местных судов прекращается. В каждом из восьми округов, на которые разделена была Англия в эпоху Диккенса, ассизы бывали дважды в году. как адвокат? Заставил бы себя слушать в опере и силой добился бы успеха? Делал бы решительно все, хотя его ничему не учили?

Некоторое время бабушка размышляла, потом сказала:

— А вы никогда не думали, мистер Микобер, о том, чтобы эмигрировать?

— О сударыня! — воскликнул мистер Микобер. — Это мечта моей юности и несбывшаяся надежда зрелых лет!

Бьюсь об заклад, кстати сказать, что никогда в жизни он об этом не помышлял.

— Да ну! — Тут бабушка бросила на меня взгляд. — А ведь для вас, миссис и мистер Микобер, эмиграция была бы самым подходящим делом.

— А деньги, сударыня, деньги?! — с мрачным видом поспешил вставить мистер Микобер.

— Это главное, я бы сказала — единственное, препятствие, мистер Копперфилд, — согласилась жена.

— Деньги! — воскликнула бабушка. — Но вы оказываете нам большую услугу, могу сказать — уже оказали большую услугу, так как последствия вашего вмешательства будут благотворны, и разве мы не вправе вас за это хоть отчасти отблагодарить и дать вам денег?