Фрэнсис Фицджеральд - Избранные произведения в одном томе

— То есть… может, они выглядели подозрительно? Вели себя неестественно? Хотя нет, не надо. Просто спросите об узнаваемых приметах.

Полицейский по фамилии Мэлоун ничего не запомнил. Две женщины? Да, он их вывел, будьте уверены. Одна возмущалась.

Которая? Какая-то из двух. Они дошли до машины — «шевроле», — он еще хотел записать номер. Возмущалась та, что… красивее? Какая-то одна.

«Какая-то». Полицейский ничего не заметил — даже здесь, на студии, Минну успели забыть, и трех лет не прошло. Значит, на том и покончим.

Стар встретил мистера Джорджа Боксли отеческой улыбкой, испытавшей некоторое количество метаморфоз с тех пор, как он совсем юным взлетел на высокую должность. В ранние годы улыбка выражала почтение к старшим коллегам, затем — по мере того, как волю коллег сменяли решения Стара — она становилась все более умиротворяющей, пока не превратилась в доброжелательную, порой торопливую и усталую, но неизменно обращенную к любому, кому не случилось разозлить Стара за последний час. Или к любому, кого Стар не собирался открыто оскорблять.

Мистер Боксли в ответ не улыбнулся. Вступив в кабинет так, будто его волоком тащили по меньшей мере двое, он застыл у кресла — невидимым стражам пришлось подхватить его под руки и усадить силой. Мрачно затихший, даже сигарету по приглашению Стара он закуривал нехотя, словно спичку держали сторонние сущности, чересчур презренные, чтобы им сопротивляться.

Стар был сама любезность.

— Что-нибудь случилось, мистер Боксли?

В оглушительной тишине романист окинул его взглядом.

— Я прочел ваше письмо, — продолжал Стар, отбрасывая приятный тон молодого директора школы. Теперь он обращался к гостю как к равному, хотя уважительная интонация звучала слегка двусмысленно.

— Мне не дают писать, как я привык! — взорвался Боксли. — Приличия соблюдаются, а все равно пахнет заговором. Эти два поденщика, каких вы ко мне приставили, сначала меня выслушивают, а потом портят текст на свой вкус! Они и слов-то знают не больше сотни!

— А отчего сами не пишете?

— Пишу. И вам посылал.

— Посылали незатейливый диалог, просто обмен репликами, — мягко произнес Стар. — Занятный, но не более.

Теперь двум призрачным стражам пришлось удерживать Боксли в кресле: тот дернулся вскочить, изо рта его вырвался лающий звук — если и хохот, то явно неприязненный.

— Да вы написанное-то хоть читаете? Диалог идет во время дуэли! А потом фехтовальщик падает в колодец, и обратно его поднимают в ведре!

Он еще раз лающе хохотнул и замолк.

— А в собственный роман вы вставили бы такой диалог, мистер Боксли?

— Вы что? Нет, разумеется.

— Сочли бы дешевкой?

— В кино другие законы, — замялся Боксли.

— Вы фильмы смотрите?

— Почти никогда.

— Не нравятся дуэли и колодцы?

— Да. И еще вымученная мимика и фальшивые диалоги.

— Забудьте пока о диалогах, — предложил Стар. — Уверен, что у вас они выйдут изящнее, чем у поденщиков, потому-то мы вас и пригласили. Но давайте отвлечемся и от слабых диалогов, и от прыжков в колодец. Возьмем другой пример. У вас в кабинете есть печь? Такая, чтоб зажигать спичкой?

— Есть, — сухо обронил Боксли. — Я ею не пользуюсь.

— Представьте, что вы сидите в кабинете после целого дня дуэлей или писанины, слишком измученный, чтобы драться или сочинять. Просто сидите и смотрите в пустоту — обессиленно, как порой любой из нас. В кабинет входит хорошенькая стенографистка; вас, безучастного наблюдателя, она не видит, хотя вы сидите совсем рядом. Она снимает перчатки, открывает сумочку и вытряхивает ее над столом…

Стар поднялся и бросил на стол связку ключей.

— Выпадают две десятицентовые монетки и пятицентовик. И коробок спичек. Девушка оставляет на столе пятицентовик, остальные монеты сгребает обратно. Берет перчатки, подходит к печи, открывает заслонку и бросает перчатки внутрь. В коробке всего одна спичка; девушка становится на колени и собирается зажечь огонь. Вы замечаете, как сильно бьет в окно ветер, — и тут раздается телефонный звонок. Девушка берет трубку, говорит «алло», слушает — и уверенно отвечает: «У меня никогда в жизни не было черных перчаток». Она кладет трубку на рычаг, вновь наклоняется и чиркает спичкой — в этот миг вы внезапно оборачиваетесь и видите в кабинете мужчину, который пристально следит за девушкой…

Стар замолчал, взял со стола ключи и сунул их в карман.

— А потом? — улыбаясь, спросил Боксли. — Что дальше?

— Не знаю, — ответил Стар. — Я просто придумывал фильм.

Боксли почувствовал, будто его провели.

— Это всего лишь мелодрама!

— Не обязательно, — возразил Стар. — И уж точно никаких драк, фальшивых диалогов и даже мимики. Весь произносимый текст — одна немудреная фраза, писателю вашего уровня не составит труда ее исправить. Однако сцена вас заинтересовала.

— А зачем пятицентовик? — попытался сменить тему Боксли.

— Не знаю, — ответил Стар и вдруг рассмеялся. — Нет, как же, пятицентовик — за билет в кино!

Двое стражей наконец отпустили Боксли — он расслабленно откинулся на спинку кресла.

— За что вы мне платите? — со смехом спросил он. — Я ведь ни уха ни рыла не смыслю в фильмах!

— Разберетесь, — улыбнулся Стар. — Иначе не спросили бы про пятицентовик.

Выйдя в приемную, они наткнулись на большеглазого брюнета.

— Мистер Боксли, это Майк ван Дайк, — представил их Стар. — Что стряслось, Майк?

— Ничего, просто зашел проверить, не обратились ли вы в легенду.

— Опять бездельничаешь? Я на просмотрах не смеялся уже неделю!

— Опасаюсь нервного срыва.

— Не потеряй форму. Давай-ка покажи, на что способен. — Стар повернулся к Боксли. — Майк сочиняет репризы — еще с тех пор, как я под стол пешком ходил. Давай-давай, покажи мистеру Боксли два крыла, рывок, пинок и вылет.

— Прямо здесь? — уточнил Майк.

— Конечно.

— Места маловато. Я, собственно, шел спросить…

— Места хватит.

— Ну ладно. — Майк оценивающе оглядел помещение. — За вами выстрел.

Кейти, помощница мисс Дулан, приготовила бумажный пакет.

— Это такой номер, — обернулся Майк к Боксли, — еще со времен Кинстонской студии. — Он взглянул на Стара. — Слово «номер» он знает?

— Номер — это выход, выступление, — пояснил для Боксли Стар. — Джорджи Джессел, комик, упоминает «Линкольна, который отколол номер при Геттисберге».

Кейти надула бумажный пакет и зажала край зубами. Майк стоял к ней спиной.

— Внимание! — скомандовала Кейти и шлепнула ладонями по пакету.

Тут же Майк рванул себя обеими руками за ягодицы, подпрыгнул, шаркнул по полу ногой, затем другой, не сходя с места, тут же дважды взмахнул руками по-птичьи…

— Два крыла, — кивнул Стар.

…потом вылетел из сетчатой двери, которую придерживал для него мальчишка-рассыльный, и исчез за балконным окном.