Элизабет Гаскелл - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

− Где наша гостиница, папа?

− Полагаю, ближе к концу улицы. Что мы сделаем сначала − позавтракаем или осмотрим дома, которые отметили в «Милтон Таймс»?

− Давай сначала посмотрим дома.

− Очень хорошо. Тогда я только посмотрю, есть ли для меня письмо или записка от мистера Торнтона, он обещал сообщить мне все, что услышит об этих домах, а потом мы отправимся. Мы поедем в кэбе, так мы не потеряемся и не опоздаем на сегодняшний поезд.

Писем для мистера Хейла не было. Они отправились на поиски дома. Тридцать фунтов в год − это все, что они могли предложить в качестве арендной платы, но в Хэмпшире за те же деньги можно было найти просторный дом с прелестным садом. Здесь даже скромная квартира из двух гостиных и четырех спален оказалась слишком дорогой. Они осмотрели все дома из списка, но так и не смогли подобрать ничего подходящего. Отец и дочь тревожно посмотрели друг на друга.

− Я думаю, нам нужно посмотреть еще раз второй дом. Тот, что в Крэмптоне, в пригороде. Там было три гостиные. Помнишь, как мы смеялись и говорили, что нам больше подошли бы три спальни? Но я уже все распланировала. Передняя комната внизу будет твоим кабинетом и нашей столовой (бедный папа!), поскольку, ты знаешь, нам нужно обустроить для мамы самую лучшую гостиную. А та комната наверху, с ужасными голубыми и розовыми обоями и тяжелым карнизом, окнами выходит на прелестную равнину с излучиной реки или канала, или что там было внизу. Я могла бы взять себе маленькую дальнюю спальню на втором этаже, над кухней, ты знаешь, а ты и мама − комнату за гостиной, а тот встроенный шкаф в крыше послужит вам прекрасной гардеробной.

− А Диксон и девушка, которая будет помогать?

− О, подожди минуту. Я потрясена, обнаружив в себе талант к управлению. Диксон придется жить… дай подумать… позади гостиной. Я думаю, ей понравится. Она так много ворчит по поводу лестниц в Хестоне, а у девушки будет та скошенная комната на чердаке над вашей с мамой спальней. Разве не так?

− Смею сказать, да будет так. Но обои. Что за вкус! Обезобразить дом такими цветами и такими тяжелыми карнизами.

− Не беспокойся, папа! Конечно, ты можешь уговорить хозяина кое-что поменять в одной или двух комнатах − гостиной и вашей спальне, − поскольку мама будет проводить там много времени. А твои книжные полки скроют большую часть этих безвкусных обоев в кабинете.

− Ты думаешь, так будет лучше? Если так, мне лучше пойти и навестить этого мистера Донкина, чье имя упомянуто в объявлении. Я провожу тебя обратно в гостиницу, где ты сможешь заказать ланч и отдохнуть, а ко времени, когда все будет готово, я вернусь. Надеюсь, мы сможем заменить обои.

Маргарет тоже на это надеялась, хотя и ничего не сказала. Она никогда не сталкивалась с людьми, предпочитавшими безвкусные украшения строгости и простоте, которые сами по себе являются лучшим воплощением элегантности.

Отец проводил ее до входа в гостиницу, и, оставив у лестницы, направился искать хозяина того дома, который они присмотрели. Только Маргарет собралась войти в свою комнату, как услышала шаги посыльного:

− Прошу прощения, мэм. Джентльмен так быстро ушел, у меня не было времени сообщить ему. Мистер Торнтон пришел сразу же после вашего ухода, и как я понял из того, что сказал джентльмен, вы вернетесь через час; я передал ему, и он пришел снова около пяти минут назад, сообщив, что подождет мистера Хейла. Сейчас он в вашей комнате, мэм.

− Спасибо. Мой отец скоро вернется, и вы можете ему сообщить.

Маргарет открыла дверь и вошла стройная, бесстрашная и величавая, как обычно. Она не почувствовала неловкости − она успела привыкнуть к обществу в Лондоне. В комнате находился человек, пришедший по делу к ее отцу, и так как он проявил любезность, она была расположена оказать ему в полной мере вежливый прием. Мистер Торнтон был намного больше удивлен и смущен, чем она. Вместо скромного священника средних лет вошла молодая девушка, она держалась смело и с достоинством, так отличавшим ее от женщин, которых он видел прежде. Ее одежда была простой: шляпка из лучшей соломки, украшенная белой лентой; темное шелковое платье без каких-либо украшений и оборок; большая индийская шаль, спадавшая с ее плеч длинными тяжелыми складками, словно мантия с плеч императрицы. Он не понял, кто она, встретив прямой, невозмутимый взгляд, и почувствовав, что его присутствие не произвело на нее особого впечатления, и не вызвало удивления на бледном, цвета слоновой кости лице. Он слышал, что у мистера Хейла есть дочь, но думал, что она − маленькая девочка.

− Мистер Торнтон, я полагаю, − сказала Маргарет после небольшой паузы, во время которой он так и не проронил ни слова. − Присаживайтесь. Мой отец проводил меня до дверей не более минуты назад, но, к сожалению, ему не сказали, что вы здесь, и он ушел по делам. Но он вернется почти тотчас же. Я сожалею, что вам пришлось прийти дважды.

Мистер Торнтон привык к ощущению собственной власти, но сейчас эта девушка, казалось, приобрела над ним какую-то власть. И хотя он был сильно раздражен бессмысленной потерей драгоценного времени, он все же сел, подчиняясь ее просьбе.

− Вы знаете, куда направился мистер Хейл? Возможно, я смогу найти его.

− Он направился к мистеру Донкину на Кэньют-стрит. Это хозяин дома, который мой отец желает снять в Крэмптоне.

Мистер Торнтон знал этот дом. Он видел объявление в газете, и осмотрел помещения. Он обещал сделать для мистера Хейла все возможное, отчасти из-за рекомендации мистера Белла, отчасти потому, что ему был интересен священник, оставивший должность. Мистер Торнтон считал, что дом в Крэмптоне как раз то, что нужно. Но как только увидел Маргарет с ее величественной манерой и проницательным взглядом, он начал стыдиться того, что подумал, будто дом с такой вульгарной обстановкой подойдет Хейлам.

Маргарет никогда не считалась красавицей, но ее изогнутая верхняя губа, твердый подбородок, гордая посадка головы, движения, полные достоинства и одновременно женственной мягкости, всегда производили впечатление на незнакомцев. Она казалась высокомерной даже сейчас, когда устала и мечтала об отдыхе. Но, конечно, она считала себя обязанной вести себя как настоящая леди с этим нежданным пришельцем, который не выглядел слишком опрятным и слишком элегантным, как и все прохожие на Милтонских улицах. Ей хотелось, чтобы он ушел по своим явно неотложным делам, вместо того, чтобы сидеть здесь и кратко и сухо отвечать на все ее замечания. Маргарет сняла шаль и повесила на спинку стула. Она сидела лицом к гостю, и Торнтон невольно обратил внимание на то, как прекрасно она сложена − округлая белая шея, покатые плечи, гибкая фигура. Когда она говорила, ее лицо не меняло своего холодного спокойного выражения, губы оставались надменно изогнутыми. Ее глаза с их мягкой темной глубиной смотрели на него со спокойной невинной открытостью. Он почти признался себе, что она ему не нравится еще до того, как закончился их разговор. Так он пытался утешить себя и отогнать ужасное чувство, что пока он смотрит на нее, едва сдерживая восхищение, она взирает на него с гордым безразличием, считая его большим грубым парнем, лишенным изящества и утонченности. Ее спокойную холодноватую манеру он истолковал как надменность и, обиженный этим до глубины души, хотел уже встать и уйти, чтобы больше не иметь ничего общего с этими Хейлами и их высокомерием.