Николай Миклухо-Маклай - Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1872—1875). Том 1

Заметив, что наша провизия сильно убывает, и не надеясь постоянно получать свежие припасы от соседей, я разделил ее на порции, приблизительно до следующего августа месяца. Эти порции риса и бобов были очень невелики; к тому же почти полное отсутствие животной пищи было очень чувствительно, так что я стал замечать, что силы мои значительно убывают при частых приступах лихорадки. Недоверие папуасов было так велико, что в продолжение целых пяти первых месяцев нашего обоюдного знакомства они не решались даже показать своих жен и детей, которые убегали и прятались при моем приближении. Это недоверие, явно недружелюбная замкнутость и трудность проникнуть в горы подали мне даже мысль отобрать часть вещей, нагрузить ими оставленную мне «Витязем» шлюпку и отправиться далее по берегу, искать более благоприятного пристанища и более гостеприимных жителей. Это было в конце января 1872 г.

Два обстоятельства помешали, однако же, исполнению этого плана. Первое было то, что шлюпка, стоявшая долгое время на якоре около кораллового рифа, оказалась проеденною червями, сильно текла и была негодна для дальнего, может быть, плавания; второе обстоятельство было изменившееся отношение папуасов ко мне, которые стали искать сближения со мною и даже моего расположения. Причин тому было много, между прочим та, что я помог выздоровлению одного папуаса, которому свалившееся дерево проломило голову. Каждый день перевязывая рану и видясь с жителями деревни, где лежал раненый, я приучил их настолько к себе, что они стали позволять женщинам оставаться в моем присутствии и гораздо охотнее стали приносить мне съестные припасы в обмен за табак.

Более важная причина желания сближения со мною лежала, как я узнал потом, в событиях, происшедших в папуасском политическом мире. Между моими соседями и жителями нескольких береговых деревень была объявлена война; мои соседи ожидали нападения со стороны неприятелей. Предполагая, что я обладаю какою-то таинственною силою, которая мне позволяет не бояться и относиться равнодушно к их копьям и стрелам, они, как более слабые, сочли удобным приобрести во мне союзника и просили позволения, в случае нападения, прислать ко мне под мое покровительство своих жен и детей.

Хотя мне не хотелось вмешиваться в их распри, но я на многое соглашался, видя в том случай сблизиться, наконец, с этим недоверчивым племенем. Нападения на деревню не случилось, война ограничилась стычками в лесах; неприятель, услыхав, что я стану на сторону моих соседей, и напуганный преувеличенною молвою о моей таинственной силе и моем могуществе, заключил с моими соседями продолжительное перемирие.

Все эти обстоятельства позволили мне, наконец, свободно заглянуть в семейную и общественную жизнь папуасов, видеть многие обычаи и при частых сношениях изучить их язык, так что я свободно мог объясняться с ними об ежедневных делах. Под разными предлогами я посетил многие горные деревни, причем мои соседи оказались хорошими проводниками и переводчиками, так как почти в каждой деревне туземцы говорят на другом диалекте, непонятном для папуасов ближайших деревень. При этих экскурсиях я узнал, что выше 1200–1500 футов, в горах около Астроляб-Бай (доходящих приблизительно до 7000 и 8000 футов) жителей нет, тропинки также находятся только около деревень, выше горы покрыты труднопроходимым тропическим лесом.

Это отсутствие жителей, а в особенности тропинок было для меня непреодолимым препятствием подняться выше в горы; никто не соглашался идти со мною, несмотря на щедрые обещания, уверяя, что тропинок нет и что в горах нечего есть. Идти одному без провизии или с небольшим запасом ее, неся на себе принадлежности для ночлегов, перемену платья, оружие для охоты и кое-какие аппараты для рисования и наблюдений, показалось мне нерациональным; в такой сбруе я с трудом выдерживал трех- и четырехдневные экскурсии по проложенным тропинкам, а чтобы добраться до вершины гор, потребовались бы недели. Взять Ульсона было тоже невозможно, он болел, был слаб и почти весь день лежал.

Эти обстоятельства, к которым присоединялась мысль, что еще и у моих соседей многое остается для меня неизвестным, о чем следует разузнать, и нередкое истощение сил вследствие лихорадки и недостаточной пищи убедили меня подчиниться обстоятельствам и ожидать в окрестностях моей хижины прихода русского судна, которое, может быть, придет. Моя провизия давно бы уже истощилась, если бы я не пользовался свежими овощами папуасов и если бы охота благодаря отличному ружью не была так удачна. Туземцы приносили мне иногда интересных животных (кускусов, кенгуру, ящериц, змей и т. п.), но, к сожалению, редко; некоторых же животных, несмотря на обещание подарков, мне не удалось получить, как, например, казуара, которого мне также не пришлось ни разу встретить на охоте.

В одну из экскурсий в горы я с высоты увидал, что у мыса Дюпере находится несколько островов. В августе 1872 г. я собрался посетить ту часть берега. Починив не без труда шлюпку, я отправился за мыс Дюпере и нашел там архипелаг, состоящий из с лишком 30 островков кораллового происхождения; они расположены отчасти в небольшой бухточке, отчасти тянутся вдоль берега. Жители этих островов, уже давно слыхавшие о моем пребывании на берегу Н. Гвинеи, знавшие твердо мое имя, приняли меня очень дружелюбно. Нашлись между ними такие, которые уже приходили в мою хижину посмотреть на белого человека и которые упрашивали переехать к ним.

Жизнь этих людей, их отношения между собою, обращение с женами, детьми, животными произвели впечатление, что эти люди довольны вполне своею судьбою, самими собою и всем окружающим. Я назвал поэтому эту группу островов, на которой еще не был, кроме меня, ни один европеец и которая не нанесена еще на картах, архипелагом Довольных людей. Этот архипелаг, где обитает мирное население, которое возделывает многие корнеплодные растения, разводит свиней и кур, может представить удобную якорную стоянку и имеет то громадное преимущество, что климат относительно здоров, лихорадки (как мне сообщили жители) очень редки, что очень вероятно, потому что небольшие островки эти обладают более морским, чем береговым, климатом. К тому же в бухту впадает значительная река с хорошею водою. Этот архипелаг, если со временем будет сделан промер, может оказаться гораздо более удобным якорным местом, чем глубь залива Астролябии.

Вернувшись с архипелага Довольных людей, я застал Ульсона в худшем положении, чем прежде: к лихорадке присоединился хронический ревматизм; он не вставал с постели, целый день стонал. Я потерял поэтому много времени на хозяйственные заботы, носку воды и дров, приготовление пищи; особенно утомительно было поддерживать постоянный огонь. От сырости мои запасы спичек (несмотря на запаянные жестянки) почти все оказались негодными, пришлось около семи месяцев рубить большие деревья и, перенося толстые пни в шалаш, который служил мне кухнею, поддерживать ими постоянный костер.