Стэн Барстоу - Святая ночь [Сборник повестей и рассказов зарубежных писателей]

— Прекрасная мысль, с нынешнего дня я верю поговорке: ум хорошо, а два — лучше. Спасибо за совет. Позвать ко мне одного из глашатаев!

— Я здесь, ваше величество. — И глашатай простерся перед королем, ожидая повелений.

Прикажет ли король ему голову рубить или пошлет с поручением — этого глашатай никогда не знал наперед.

— Принеси-ка мою длинную трубку, — приказал король слуге, а глашатай все лежал, распростершись у ног своего владыки. Слуга принес трубку, набил ее свежевысушенным табаком и наполнил раскаленными докрасна угольками из очага.

Король закуривал эту трубку во всех торжественных случаях: когда казнили преступника пред его очами или когда он собственноручно приносил богам человеческие жертвы. Но сейчас он был так озадачен пропажей своих сокровищ, что даже не мог разжечь табака.

— Возьми-ка трубку и помоги ее раскурить, — приказал он одному из вождей.

Четверо вождей враз стали вырывать трубку у него изо рта, и в конце концов один завладел ею. Он поднес ее к губам и выпустил первые густые клубы дыма. Потом воткнул ее в рот королю. И пока король наслаждался курением, четыре вождя поддерживали трубку: она была слишком тяжела, чтобы ее мог удержать сам курильщик. Остальные вожди и все, кто стоял рядом, обмахивали короля огромными опахалами, а глашатай все лежал, простершись у его ног.

— Скажите, вожди, какую весть должен сообщить глашатай жителям города? — спросил король.

— Пусть звонит в колокол и объявляет, что похищены сокровища владыки, — посоветовали вожди.

«Слава богам! Я-то думал, позвали, чтобы в жертву принести, а оказывается, затем лишь, чтоб я в колокол звонил», — радовался глашатай, выходя из дворца.

И он обошел с колокольчиком весь город и повсюду выкрикивал: пусть тот, кто знает, где находятся украденные сокровища, придет и расскажет об этом королю.

А ведь охотник, который сидел в яме вместе с лесными зверями (назовем их так) и которого вызволила Симби, хозяйка западни, слышал, как крыса-землеройка пообещала Симби перенести королевское добро подземным ходом к ней в комнату; охотник запомнил это обещание и, как услыхал глашатая, тут же явился к королю с доносом и рассказал, что все добро — в комнате Симби. И король немедля послал туда целый отряд стражников.

Они арестовали Симби и, захватив сокровища, привели к королю. Король даже не спросил, как сокровища попали к ней в комнату, а велел стражникам привязать ее веревкой к огромному дереву перед дворцом и через три дня принести в жертву богам.

Под этим деревом стояло много идолов, и в жертву им уже принесли несколько тысяч воров, преступников, а заодно и невинных людей.

Прикрутили к дереву и Симби; и тут же со всего города собрались сюда стар и млад. Люди швыряли в нее камнями, стегали плетьми, били по лицу.

Через час все тело ее превратилось в кровавое месиво. Она умоляла их сжалиться, но никто и слушать не стал; наконец она упала замертво, и только тогда жители города разошлись по домам. Два дня Симби не приходила в себя, и вот наступил третий, когда ее должны были принести в жертву богам.

На третью ночь, к двенадцати часам, совсем невмоготу ей стало терпеть боль, и Симби принялась корить себя: «Ах, послушайся я материнского совета, не пришлось бы узнать горести и муки, все это миновало бы меня».

И вот чудо: не успела она произнести эти слова, как увидела вдалеке змею. В мгновение ока змея превратилась в гнома, и он подошел к ней. Симби даже не знала, что змея, которую она в тот день вызволила из ямы, вовсе и не змея, а гном.

— Ты попала в большую беду, — сказал гном, — и я пришел выполнить свою клятву. Я ничего не обещал тогда из-за охотника: он ведь и навлек на тебя это несчастье. Помнишь, как ты вызволила его из ямы?

— Помню, — тихо ответила Симби.

— А теперь он хочет погубить тебя. Так вот, на, возьми порошок джу-джу — он оживляет мертвых. Когда пробьет час ночи, дочь короля внезапно умрет. А ты, как услышишь, что королевская семья оплакивает ее, скажи кому-нибудь поблизости, что можешь оживить покойницу, если король велит принести тебе голову охотника, который к тому же и доносчик.

А когда принесут голову охотника, смешай порошок джу-джу с его кровью и натри этой смесью веки королевской дочери. И она в тот же миг оживет, поверь моему слову. А тебя, спасительницу, король-отец не станет карать и выпустит на свободу.

Ведь это единственный в городе охотник, который к тому же и доносчик, а тебе такой и нужен для оживления королевской дочери. Король велит отрубить ему голову и принести ее тебе.

Сказав это, гном протянул Симби порошок джу-джу, погладил ее по голове и исчез. И только он ее погладил, как Симби почувствовала себя крепче прежнего: боль как рукой сняло, и раны зажили.

И верно, в час ночи Симби услышала плач, доносившийся из королевского дворца. Она спросила у прохожего, почему там плачут, и он ответил:

— Дочь короля померла.

— И долго болела?

— Совсем не болела, — печально ответил прохожий.

— Если король добудет голову охотника, который к тому же и доносчик, я берусь оживить покойницу; есть у меня такое средство.

— Неужто? — удивился человек.

— Да.

Он тотчас бегом во дворец и повторил слово в слово все, что сказала Симби. Король опрометью выскочил из дворца. Захлебываясь, спросил Симби, правду ли она сказала. Симби подтвердила, что правду. Тогда он развязал веревку, взял ее ласково за левую руку и повел в комнату, где лежало тело дочери, убранное для погребения.

Советникам тотчас же был отдан приказ напечатать объявление: разыскивается такой-то охотник. Они развесили эти объявления на всех домах и деревьях.

Через час после того, как вывесили объявление, какой-то человек прочитал его и явился к королю напомнить об охотнике, который донес, что сокровища — в комнате Симби.

Король послал четырех стражников отрубить охотнику голову. Когда голову принесли, Симби смешала его кровь с порошком джу-джу и смазала этой смесью веки королевской дочери. И случилось чудо: покойница в то же мгновение ожила.

Король на радостях отпустил Симби на волю. И она, счастливая, вернулась к себе домой.

Охотник хотел, чтобы король убил Симби, и за это сам поплатился жизнью.

Симби и ее подруги жили хорошо и совсем позабыли о прошлых невзгодах.

Но Бако-двойняшка продолжала воровать: то козла у кого украдет, то барана, то петуха, то еще что. Подруги совестили ее, но она и слушать не хотела. И объясняла все тем, что, мол, ее сестра тоже ворует кур, коз, овец и прочее у себя дома. Жители города видели, что скота и птицы с каждым днем пропадает все больше, но никто не мог понять почему.

У старухи, хозяйки дома, где они жили, была наседка с шестью цыплятами, и как только Бако завидела эту наседку, она решила украсть ее.