Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 41. Полина. Паскуале Бруно. Капитан Поль. Приключения Джона Дэвиса

Затем на арену вышли нубийцы с охапками белых притупленных дротиков — джерид, сделанных из тяжелого и эластичного пальмового дерева. Конники быстро разобрали их. Новые служители вынесли палки с железным крючком на одном конце, служившие для того, чтобы всадникам можно было, оставаясь верхом, подбирать упавшие дротики. Они тоже были разобраны, и служители ушли. Бег стал стремительнее, движения — точнее. Всадники скакали вокруг арены, потрясая джеридами над головой.

Вдруг один из них обернулся и метнул свое безопасное оружие в скакавшего за ним конника.

Это стало сигналом сменить общее движение борьбой один на один, где каждый стремился проявить свое мастерство, поразив противника и уклонившись от его удара. Упавшие дротики с невероятной ловкостью подхватывались железным наконечником палок, хотя иные всадники, еще более искусные, решив пренебречь подручными средствами, скользнув по крупу коня почти под живот ему и не останавливаясь, даже не замедляя бега, хватали свое оружие прямо рукой. Мне вдруг показалось, что я в Гранаде на знаменитых ристалищах между Абенсераджами и Зегрисами и что блистательная кавалерия Востока восстала из своих могил, чтобы заново оспаривать эту волшебную землю, которую она предпочла зеленой долине Египта и заснеженным горам Атласа.

Наконец, после двух часов этой сказочной баталии, где не пострадал ни один человек, хотя на всадниках не было ни доспехов, ни шлемов с забралами, оглушительная музыка, сопровождавшая выход состязателей на арену, возвестила их уход. Тотчас же джериды прекратили свой полет и заняли предназначенное им место в ленчике седла, а всадники вновь рассыпались разнообразными арабесками, затем внезапно разделились на четыре группы и, повернувшись спиной друг к другу, исчезли в четырех углах с фантастической быстротой, столь восхитившей нас в начале представления. Арена, еще секунду назад полная людей, лошадей, криков и шума, осталась пустой и безмолвной.

Но тут же ее наводнила толпа фигляров, бродячих лицедеев, жонглеров и поводырей медведей. Все эти достойные предприниматели ввалились вместе и принялись танцевать, разыгрывать фарсы, показывать фокусы, демонстрировать животных, так что каждый смог выбрать зрелище по своему вкусу, либо рассеянным взглядом наблюдать сразу весь гротескный и разношерстный спектакль, собравшийся у него перед глазами. Что же до меня, то, к стыду своему, должен признаться, я уподобился лорду Сассексу из «Кенилворта», который предпочел Шекспиру медведя, и принялся в упоении созерцать грациозного зверя. Справедливо заметить, что его хозяин, преисполненный надменности турок, столь же неулыбчивый, как и его подопечный, привлек не меньшее мое внимание: так и бросалось в глаза, что весь он, от шелковой кисточки своей фески до кончиков бабушей, осознавал значимость своей миссии.

Едва его высочество выражал удовлетворение, турок проникался убеждением, что оно относится к нему с его медведем. Он останавливался, с достоинством кланялся, заставлял кланяться медведя и продолжал представление. К моему великому сожалению, султан, поднявшись, чтобы проследовать во дворец на обед, прервал праздник. И тотчас все последовали его примеру; через мгновение все исчезло — лицедеи, фигляры, жонглеры, поводыри с медведями, народ и придворные.

Я же все время был занят мыслями о предстоящем свидании и не знал, удастся ли мне ускользнуть из дворца. Вот почему мною было принято решение отказаться от чести отобедать с его высочеством, и, бросив поводья слуге, я направился по дороге к берегу. Никто меня не заметил. Я нанял лодку до предместья Галаты, где, произнеся несколько запомнившихся мне франкских слов и показав адрес, данный мне Якобом, быстро нашел его лавку.

Достойный негоциант не ожидал меня так рано, ибо свидание было назначено на семь часов, а сейчас пробило лишь пять; я объяснил ему причину своего преждевременного появления и попросил накормить меня чем-нибудь взамен обеда во дворце. Якоб оказался незаменимым человеком; он владел всеми профессиями: от посыльного до посла. В одно мгновение я получил лучшее, что можно было найти в Константинополе, а именно: отварного цыпленка, рис с шафраном, пирожные и восхитительный табак в наргиле, благоухающем розовой водой.

Я лежал на диване, наслаждаясь окутывающими меня клубами ароматного дыма, когда в комнату вошел Якоб, сопровождаемый женщиной под длинным покрывалом, и притворил за собою дверь. Приняв ее за богиню, снизошедшую ко мне в облике простой смертной, я быстро поднялся, но Якоб прервал мои изъявления почтения незнакомке:

— Нам нельзя терять время.

— Но, мне кажется, я полностью следую вашим советам.

— Вы ошибаетесь, это всего лишь служанка.

— А-а! — протянул я с некоторым разочарованием.

— Послушайте, — продолжил он. — Еще не поздно отступить. Вас тянет ввязаться в дело, сулящее смерть в любой стране мира, особенно в Константинополе. Мне заплатили, чтобы я помог вам устроить это свидание. Мое обещание выполнено. Но ни за что на свете не возьму я на себя ответственность за дальнейшее.

Я вынул кошелек и, высыпав в ладонь половину содержимого, протянул ему.

— Вот несколько цехинов в благодарность за вашу помощь. Они доказывают, что я согласен на все.

— Ну что ж, — ответил Якоб, снимая покрывало и длинное платье с женщины, стоящей подле двери и не понимавшей, о чем мы говорим. — Наденьте это, и да хранит вас Господь!

Признаюсь, решимость моя поколебалась, когда я увидел, что мне предстоит облачиться в одежду, оставляющую рукам не больше свободы, чем она имеется у мумии. Но я зашел уже слишком далеко, чтобы отступать, и продолжал отважно следовать по пути приключений.

— И что мне потом делать в этом платье? — спросил я Якоба. — Подскажите.

— Ничего особенного, — ответил он, — просто идите за рабыней и ни в коем случае не оброните хотя бы слова, ибо даже одно слово может вас погубить.

Это не слишком успокаивало, но что за беда! Читатель помнит, что я не страдал недостатком мужества, а демон любопытства гнал меня вперед. Поэтому, прикрепив покрепче к поясу свой кортик гардемарина, я позволил облачить себя в сковывавшее движения рук платье и окутать голову покрывалом. В этом наряде, полностью скрывавшем очертания человеческой фигуры, меня нельзя было отличить от его прежней владелицы, что подтвердил понимающий взгляд, каким обменялись еврей и старая служанка.

— А теперь что мне делать? — спросил я в нетерпении.

— Следовать за мною, — ответил Якоб, — а главное…

И он приложил палец к губам.

Я сделал знак, что понял, отворил дверь, спустился по лестнице и очутился в лавке, где нас ждал черный раб. Обманутый моим маскарадом, приняв меня за ту, которую он привел к Якобу, раб побежал отвязать осла — обычное средство передвижения турецких женщин. Якоб с поклоном проводил меня до ворот, подал мне руку, чтобы помочь сесть в седло, и я поехал, оглушенный происшедшим, не зная, куда меня везут.