Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 39. Воспоминания фаворитки

— Ах! Моя бедная, бедная Мария!… — воскликнула королева. — Почему я не могу прижать ее к своему сердцу, как прижимаю это письмо! О, пусть она спасется, убежит, пусть придет ко мне! Она была бы во сто раз счастливее в Казерте и в Неаполе, чем в Версале и Париже!

— Если она сможет это сделать, государыня, — сказала Inglesina, — конечно, она так и поступит, это было бы для нее истинным счастьем.

Мы вошли во дворец в Казерте.

— Займись нашей дорогой гостьей, — сказала королева, обращаясь ко мне. — Позаботься, чтобы у нее не было ни в чем недостатка. А я должна прочесть послание моей бедной Марии и исполнить указания, которые она мне дает.

Часом позже в Неаполь был отправлен курьер, чтобы пригласить генерала Актона явиться на следующий день в Казерту; генерал должен был также позаботиться, чтобы гонец императора Леопольда не отправлялся в обратный путь, не зайдя предварительно за письмами к королеве.

Что касается истории нашей гостьи, которую я и далее буду называть Inglesina, так как она просила не упоминать ее настоящего имени, то история ее совсем проста. Единственная дочь знатных, но разорившихся родителей, она по протекции герцога Норфолка и леди Мэри Дункан, знавших ее семью, нашла приют в ирландском монастыре на Паромной улице. Там она брала уроки музыки у маэстро Саккини, учителя самой королевы. Восхищенный успехами своей ученицы, к тому же убедившись, что она хорошо говорит по-итальянски и по-немецки, автор "Эдипа в Колоне" так расхваливал молодую девушку перед Марией Антуанеттой, что той захотелось на нее посмотреть. Тогда принцесса де Ламбаль предложила ее величеству, что она посетит монастырь инкогнито в то время, когда Саккини дает свои уроки. Она действительно там побывала и, вернувшись в Тюильри, уверила Марию Антуанетту, что похвалы знаменитого композитора нисколько не преувеличены. Через два дня королева приняла девушку, подумав, что особа, знающая английский, немецкий и итальянский, в ее нынешних трудных обстоятельствах может быть ей полезна. Поэтому Мария Антуанетта постаралась привязать ее к себе — в большей степени добротой и лаской, чем надеждой на вознаграждение, которого королева в ту пору не осмеливалась даже обещать, боясь, что не сможет исполнить обещанного.

Inglesina сама рассказала нам, как королева Франции дала ей то поручение, что она теперь исполняла подле королевы Неаполя. Покидая Францию, она увозила с собой два письма: одно для Марии Каролины, то самое, которое только что было ей вручено, другое для герцогини Пармской; поскольку она проезжала Парму по дороге в Неаполь, это второе послание, естественно, должно было дойти до адресата первым.

Прибыв в Парму, Inglesina узнала, что герцогиня находится в Колорно, в своем загородном доме.

Она тотчас поспешила в Колорно и прибыла туда в ту самую минуту, когда герцогиня садилась на лошадь, намереваясь совершить прогулку верхом; Inglesina знаком подозвала слугу, и когда тот приблизился к ее карете, просила уведомить герцогиню о ее прибытии. Слуга подошел к герцогине и доложил, что молодая дама, прибывшая из Парижа, желает поговорить с ней, так как она привезла письмо и может передать его только в собственные руки ее высочества.

Inglesina следила глазами за лакеем, сейчас игравшим для нее роль посредника. Она заметила, что при словах: "молодая дама, прибывшая из Парижа" герцогиня вздрогнула и встревожилась; но едва до нее дошел смысл сказанного, сама приблизилась к карете, и Inglesina повторила по-немецки, чтобы не быть понятой окружавшими герцогиню французами и итальянцами, то же, что передала через лакея: королева Мария Антуанетта прислала письмо, которое она вправе передать лишь в собственные руки ее высочества.

Тогда герцогиня предложила ей выйти из кареты и пожаловать во дворец, сама же последовала туда за ней и прочла письмо, меж тем как посланница использовала это время, чтобы немного освежиться.

Едва пробежав глазами первую строку, герцогиня вскричала:

— О! Боже мой! Боже мой! Все погибло! Слишком поздно!

Потом она продолжала читать, не прекращая одновременно издавать горестные восклицания:

— Бесполезно! Все напрасно! Им всем конец!

Затем, повернувшись к посетительнице, она прибавила:

— Я сожалею, что вы не можете остаться здесь и немного отдохнуть. Если еще заедете в Парму, милости прошу: мне будет приятно повидаться с вами.

Достав платок, она утерла набежавшую слезу и прибавила:

— Теперешние обстоятельства таковы, что, ответив на это письмо, я бы подвергла опасности себя, к тому же могла бы навлечь новую беду на мою сестру, да и на вас тоже.

Сказав так, она вскочила в седло, пожелала гостье доброго пути и пустила коня в галоп.

Inglesina отправилась своей дорогой, думая о том, что герцогиня Пармская все же проявила маловато сочувствия к невзгодам сестры; впрочем, ей надо было торопиться в Неаполь, и она, не передохнув ни минуты, продолжала путь.

За неприятностями нередко следуют катастрофы. Inglesina, как я уже говорила, путешествовала в почтовой карете, сопровождаемая лакеем. Этот лакей сидел, поставив себе под ноги ларец, где путешественница хранила свои деньги и наиболее дорогие вещи. Желая засветло добраться до Рима, она послала своего слугу вперед, чтобы, доскакав до почтовой станции, он заблаговременно позаботился о перемене лошадей. Однако таким образом сторожить ларец стало некому, и где-то между Аккуапенденте и Монтерози он был похищен, поэтому, прибыв в Рим, бедняжка обнаружила, что оставшихся денег ей едва хватит, чтобы заплатить за последний перегон, но о продолжении пути в Неаполь и речи нет. К счастью, у нее было рекомендательное письмо к герцогине де Паоли, проживающей у фонтана Треви. На следующий день после своего прибытия она явилась к герцогине, вручила ей это письмо и поведала о своих невзгодах.

Герцогиня ссудила ее ста дукатами, и Inglesina отправилась дальше. Она прекрасно знала, что стоит лишь добраться до Неаполя, и у нее ни в чем не будет недостатка.

Кроме того, герцогиня дала ей рекомендательное письмо. И к кому же? К сэру Уильяму! Не имея понятия, кто я такая, Inglesina спросила меня, не знакома ли я с английским послом, можно ли назвать его обязательным человеком и не могла ли бы я представить ему ее. В ответ я, к немалому удивлению девушки, распечатала письмо, адресованное сэру Уильяму. Герцогиня Паоли просила лорда Гамильтона предпринять все возможные разыскания, чтобы возвратить бедняжке ее украденный ларец. Не зная, удастся ли мне увидеть сэра Уильяма до отбытия императорского курьера, который будет проезжать через Рим, а отправится завтра утром, я взяла перо и написала английскому консулу в Риме, изложив свою просьбу к нему — повлиять на папских чиновников, настаивая, чтобы все необходимые меры были приняты, и не так, как это делается обычно, а всерьез. Я прибавила, что прежде всего надо арестовать двух форейторов: Inglesina слышала, что это опытные воры.