Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 33. Сальватор. Части 3,4

— Какого черта она может сейчас делать? — промолвил Камилл, стараясь избежать ответа на просьбу Сюзанны.

— Камилл! Камилл! Это подло! — вскричала она.

— Хм! В чем дело? — спросил молодой человек, словно стряхнув с себя задумчивость. — Что подло?

— Как ты можешь, Камилл! Мечтаешь о собственной жене, находясь рядом со мной?! Думаешь только о ней и даже не слушаешь, когда я прошу не говорить о ней. Камилл! Камилл! Ты меня не любишь!

— Я тебя не люблю, дорогая?! — вскричал Камилл, осыпая ее поцелуями. — Я тебя не люблю?! — повторил он, и его шумные ласки произвели на г-жу де Розан такое же действие, как расплавленный свинец, по капле проникающий в живую плоть.

Наступила тишина. Несчастная женщина едва не лишилась чувств и чуть не упала на паркет. Она оперлась о мраморный столик с изогнутыми ножками, а потом рухнула на стул, где посидела неподвижно с закрытыми глазами, прерывисто дыша и из последних сил умоляя Господа о помощи в исполнении задуманной ею страшной мести.

Но когда она услышала продолжение разговора, к ней вернулась вся ее энергия.

— Знаешь, который час? — спрашивал Камилл у Сюзанны.

— Понятия не имею. Да какое мне до этого дело? — удивилась девушка.

— Уже пять часов.

— Ну и что?

— Нам будет удобнее там, а не здесь, — нежно проворковал Камилл.

Слово "там" заставило креолку содрогнуться. В самом деле, "здесь" означало "за столом", "там" — "в алькове".

— Идем же, дорогая! — продолжал Камилл.

— Ты меня любишь? — томно промолвила Сюзанна.

— Я тебя обожаю! — отозвался Камилл.

— Поклянись!

— Ты не можешь без клятв!

— Так ты клянешься?

— Да, сто раз да!

— Чем?

— Твоими черными глазами, твоими бледными губами, твоими белыми плечами.

Сквозь замочную скважину г-жа де Розан увидела, как Камилл увлекает Сюзанну к алькову.

— Да простит меня Господь! — прошептала она.

Отойдя от двери, она приблизилась к камину, взяла стакан воды и залпом его осушила. Проверив оружие, она отворила дверь и вышла в коридор.

Когда она подошла к двери номера 23, она увидела, что ключа нет.

Креолка вернулась к себе и на мгновение застыла, словно окаменела.

С ее стороны на внутренней двери были засовы, с другой — замок.

Но она заметила вот что: кроме задвижек с ее же стороны находились задвижки, удерживавшие дверь, одна — на потолке, другая — на полу.

Тогда она поняла, что ничто не потеряно.

Она бесшумно отодвинула засовы, а потом и задвижки.

Дверь держал лишь язычок замка, запертого на два оборота.

Она нажала на дверь, и та широко распахнулась.

Она не спеша, ровным шагом двинулась к алькову. Скрестив руки на груди, она взглянула на изумленных любовников, тесно прижавшихся друг к другу, и сказала:

— Это я!

Появление г-жи де Розан было настолько неожиданным, что ошеломило Сюзанну и Камилла.

Они будто окаменели, внезапно застыв и смертельно побледнев.

— Повторяю: это я! Вы, что же, не узнаете меня? — глухо проговорила она.

Любовники опустили головы и молчали.

— Камилл! — продолжала г-жа де Розан, пристально глядя на своего мужа. — Ты меня постыдно обманул, подло предал. Я пришла рассчитаться с тобой за подлость и предательство.

При этих словах Сюзанна подняла голову. Она хотела было ответить, однако Камилл зажал ей рукой рот и шепнул, но так, что креолка услышала:

— Молчи!

Госпожа де Розан побледнела и на мгновение прикрыла глаза. Потом, справившись с болью, которую ей причинили слова мужа, проговорила:

— Негодяй! И он еще обращается к ней на "ты" в моем присутствии!

Камилл решил, что пора вмешаться.

— Послушай, Долорес, — самым заискивающим тоном начал он, — я не собираюсь ни скрывать, ни оправдывать свое предательство. Но мне кажется, что здесь не место для объяснений, которых ты вправе от меня ожидать.

— Объяснения?! — вздрогнула креолка. — Какие могут быть объяснения? Что ты собираешься мне объяснять? Свое преступление? Разве я не стою здесь, перед тобой? Разве я первая клялась тебе в вечной любви? Разве я обещала хранить верность? Или нарушила клятву? Что нового ты можешь мне сказать?

— Повторяю, — продолжал Камилл, — что эта сцена на постоялом дворе, хоть тебе она нравится, неприлична. Вернись в свою комнату, я зайду к тебе через минуту.

— Ты с ума сошел, Камилл? — пронзительно расхохоталась креолка. — И ты полагаешь, я попадусь в эту грубую ловушку? Не ты ли обещал, что мы уедем через неделю?

— Богом клянусь, Долорес: через десять минут я буду у тебя.

— Я больше не верю в Бога, Камилл, а ты и вовсе никогда в него не верил, — сурово заявила креолка.

— Чего же вы хотите? — вмешалась мадемуазель де Вальженез.

Госпожа де Розан не удостоила ее ответом.

— Да замолчите вы, Сюзанна! — приказал Камилл.

Он повернулся к жене:

— Если ты не хочешь, чтобы я к тебе зашел, объясни, чего тебе, в таком случае, надо?

— Камилл! — промолвила г-жа де Розан, с мрачной решимостью вынимая спрятанный на груди кинжал. — Я пришла сюда, чтобы убить тебя и эту женщину. Но после того, что я услышала из соседней комнаты, мои намерения изменились.

Угрожающий тон, которым г-жа де Розан произнесла последние слова, ее суровая поза, хмурое выражение лица, сверкающие ненавистью глаза, судорожно зажатый в руке кинжал и, наконец, сотрясавшая ее тихая ярость смутили любовников, и они непроизвольно схватились за руки.

Первой мыслью или, вернее, инстинктивным движением Сюзанны было броситься на г-жу де Розан и вырвать с помощью Камилла кинжал. Но Камилл ее удержал.

Видя, что страшившая его вначале угроза миновала, он соскользнул с постели и протянул руку, чтобы самому привести в исполнение план Сюзанны.

Но креолка остановила его взглядом.

— Не подходи, Камилл! — сказала она. — Не пытайся отнять у меня кинжал. Или, клянусь честью — а ты знаешь: я умею держать клятвы! — я убью тебя как ядовитую гадину!

Камилл отпрянул, столько решимости было во взгляде г-жи де Розан.

— Прошу тебя, Долорес, выслушай меня! — сказал он.

— A-а, испугался! — усмехнулась мадемуазель де Вальженез.

— Еще раз прошу вас, Сюзанна: молчите! — строго приказал американец. — Вы же видите, что мне необходимо поговорить с этим несчастным созданием!

— Тебе ни к чему со мной говорить, Камилл, ибо я ничего не хочу слушать, — возразила г-жа де Розан.

— Чего же ты от меня требуешь, Долорес? — опустив голову, спросил Камилл. — Я готов сделать все, что ты пожелаешь.

— Трус! Трус! Трус! — глухо пробормотала Сюзанна.

Камилл не слышал или сделал вид, что не слышит ее слов, и повторил:

— Говори! Чего ты от меня требуешь?

— Я требую, — начала г-жа де Розан с улыбкой женщины, убежденной в том, что наказание в ее руках, — чтобы ты долго и мучительно искупал свой грех.