Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 37.Отон-лучник. Монсеньер Гастон Феб. Ночь во Флоренции. Сальтеадор. Предсказание

— Вам надо отправиться в Наварру к королю, вашему брату, и сказать ему, что я им недоволен, так как он получил мои деньги и удерживает их у себя, нарушая свое слово и свое обязательство.

— Я охотно сделаю это, сир, — отвечала супруга, — ведь я помню, что граф д’Альбре был освобожден по моей просьбе, и обещаю вам, что не вернусь без его выкупа.

Так договорившись, Гастон отдал приказание готовить отъезд графини. Это путешествие было устроено в соответствии с ее положением. Она ехала не как сестра в гости к брату, а как посланница на переговоры с королем. Карла она застала в Памплоне и, едва обменявшись с ним приветствиями, сообщила ему, чем вызван ее приезд. Король Наваррский внимательно выслушал графиню и, когда она кончила говорить, заметил:

— Милая сестра, эти деньги принадлежат вам, а не графу де Фуа, вашему супругу, ибо по условиям брачного контракта он должен был передать в мои руки пятьдесят тысяч ливров, предназначенные вам. И вот, раз уж волею судьбы или Божьей милостью именно эта сумма попала ко мне, она не выйдет из королевства Наваррского, даю вам слово.

— Увы, монсеньер, — возразила графиня, — вижу, что говорить так вас побуждает не любовь ко мне, но ненависть к графу. Однако если вы поступите так, как сказали, я не посмею вернуться к нему: мой супруг не захочет принять меня и скажет, что я обманула его; вспомните, монсеньер, что он выпустил сеньора д’Альбре из заключения по моей просьбе, и если вы взялись отвечать за него, то я отвечаю за вас.

— Вернетесь вы или не вернетесь в графство Фуа, это ваше дело, а при моем дворе вас всегда ждет место, подобающее знатной даме и моей любезной сестре, — отвечал король Наваррский. — Деньги же, оказавшиеся у меня в руках, я оставлю у себя.

Так графине и пришлось поступить: зная, как может вспылить ее супруг, она не посмела возвратиться к нему и осталась в городе Памплоне, где находился двор короля, ее брата.

Граф де Фуа все ждал свою супругу, но она не возвращалась, и он отрядил к ней нарочного и отправил письмо с призывом возвратиться. Но она так и не смела вернуться, несмотря на его приглашение, а он принял ее боязнь за непокорство; получилось, что графиня опасалась недовольства супруга, а он еще сильнее разгневался на нее и ее брата.

А юный Гастон пока рос как деревце, посаженное в благодатную почву. Ему едва исполнилось пятнадцать лет; и лицом и храбростью этот красивый юноша был похож на отца и во всем как мужчина и рыцарь стремился подражать ему. Волосы у него были белокурые, что так высоко ценится в южных странах, такие же, как у отца (из-за них того и называли прекрасным Фебом), а глаза черные, как у матери, и контраст этот был особенно прелестен при бледном цвете его лица. Граф де Фуа обожал сына; в его полное распоряжение он предоставлял своих собак (а его пристрастие к ним уступало только привязанности к сыну) и свое охотничье снаряжение (дороже ему были только военные доспехи). Каждое утро любимому сыну выдавалось пять-шесть ливров для раздачи милостыни у дверей замка, так что окрестные бедняки обожали молодого наследника не меньше, чем его отец.

Как у Феба де Фуа был юный и прекрасный сын, так и у графа д’Арманьяка была юная и прекрасная дочь. Ее прелестное улыбающееся личико выражало столько радости и доброты, что ее всюду называли "веселая Арманьячка". Родители их, так долго находившиеся в разладе, видели в согласии своих детей возможность объединить оба рода, и дочь Жана была помолвлена с сыном Феба, а приданое ее составляли те двести тысяч ливров, которые граф д’Арманьяк оставался должен графу де Фуа. После помолвки юный Гастон стал смелее выражать свои желания и стремления. Он попросил и получил у отца разрешение съездить в Наварру повидаться с дядей и матерью. Граф Феб дал сыну подобающую свиту, и тот отправился в Памплону.

Графиня приняла его так, как мать может принять сына, которого не видела шесть лет, а король Наваррский — как орудие, которое можно использовать в своих интересах. Юный Гастон отвечал дружелюбием на то, что ему казалось благожелательством, не отличая истинного от притворного. Наслаждаясь добрым расположением матери и дяди, он прожил в Памплоне три самых счастливых месяца своей короткой жизни. Перед отъездом он сделал все что мог, чтобы убедить свою мать вернуться в Ортез. Она спросила, поручил ли ему граф привезти ее назад. Гастон, приученный к правдивости, вынужден был признаться, что они с отцом об этом не говорили. Тогда оскорбленная гордость супруги заставила умолкнуть сердце матери и все настояния Гастона никак уже не действовали на нее. Они распрощались в замке, находившемся в нескольких льё от столицы. Графиня обычно жила там, поскольку обстоятельства, в которых она находилась, вынуждали ее удаляться от общества.

Когда юноша возвратился в Памплону, его лицо было залито слезами матери, а сердце отягощено неуспехом своих уговоров. Ему предстояло еще попрощаться с королем; тот обошелся с ним при прощании, так же как и при встрече, с отеческой лаской. Карл задержал племянника еще на десять дней, устраивая для него разные игры и празднества; когда же наступил час отъезда и Гастон собирался сесть на коня, король позвал его к себе в комнату и сказал ему:

— Гастон, я вижу, что ты печален и хмур, несмотря на все мои старания развлечь тебя. Я нежно привязан к тебе и потому задумался над тем, какая горесть может опечалить юношу твоих лет, красивого, богатого, сына графа и племянника короля. И тогда мне показалось, что причиной может быть только одно — недоразумение между графом и графиней.

— Увы, — ответил юноша, — вы правильно угадали, дядюшка.

— Ну, так вот, — продолжал Карл, — так как причиной их разлада был я, то я и должен, как полагаю, содействовать тому, чтобы они примирились. Я вызвал из Испании одного мавра, весьма известного тем, что он умеет изготавливать привораживающие напитки и составы. Он продал мне за золото порошок, что находится в этом мешочке; возьми его, любезный племянник, и примешай щепотку к вину в стакане твоего отца. У него сразу же проснется желание увидеть графиню, и он не успокоится, пока не убедит ее приехать домой. Тогда всем недоразумениям придет конец и они снова полюбят друг друга — уже навсегда, и так сильно, что им больше никогда не захочется расстаться, чего, думаю, ты и желаешь. Но, чтобы все так и было, никому про это не говори: все погибнет, если хоть один человек, кроме самого алхимика, тебя и меня, узнает о действии этого порошка.

— Будьте уверены, милый мой дядюшка, — сказал юноша, — что я все сделаю точно так, как вы говорите, и стану любить вас еще больше, если только это возможно.

Дав это обещание, Гастон вскочил на своего прекрасного парадного коня и вскоре прибыл в замок Ортез. Можно не описывать, как обрадовался граф возвращению сына, с которым он расстался впервые со времени его рождения, ибо теперь, когда в замке не было матери его сына, а мальчик тоже уехал, и замок и сердце графа казались опустевшими. Итак, отец радостно приветствовал сына, щедро угощал его, расспрашивал, что делается в Наварре, чем его там одарили, и юный Гастон показал отцу оружие, разные красивые и забавные вещицы, только ни слова не сказал о мешочке, как и было им обещано.