Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 37.Отон-лучник. Монсеньер Гастон Феб. Ночь во Флоренции. Сальтеадор. Предсказание

Тогда молодой человек взял цветок, спрятанный на груди, и еще раз поцеловал с чувством, не вызывавшим сомнений.

И тут кто-то тихонько положил ему руку на плечо.

Это была Хинеста. Легкая, как птица, она бесшумно впорхнула через окно в комнату и теперь, когда дон Иньиго и донья Флор уехали, требовала внимания, которое Сальтеадор не хотел ей уделить в их присутствии.

Она была бледна как смерть.

— Что тебе нужно? — спросил Сальтеадор.

— Слушай же: вот-вот появятся королевские солдаты. Они уже в четверти льё отсюда. Не пройдет и десяти минут, как они нападут на тебя.

— Ты в этом уверена, Хинеста? — спросил Сальтеадор, нахмурив брови.

Не успел он договорить, как раздался грохот выстрелов.

— Вот ты и сам слышишь, — отвечала Хинеста.

— К оружию! — крикнул Сальтеадор, выбегая во двор. — К оружию!

Вот что произошло.

Дон Иньиго рассказывал, что недалеко от Альгамы они повстречали отряд королевских войск; с начальником его он был хорошо знаком.

Разбойники, как мы уже говорили, с хохотом вспоминали, что отряд прошел здесь накануне.

Отряду почти в четыреста человек было приказано обшарить горы и во что бы то ни стало очистить их от разбойничьих шаек.

Назначена была награда — сто филиппдоров за каждого захваченного бандита, живого или мертвого, и тысяча — за главаря.

Король дон Карлос поклялся, что уничтожит разбой в Испании, будет гнать бандитов с горы на гору, пока не столкнет в море.

За два с половиной года, с того дня как он вступил в Испанию, он настойчиво преследовал свою цель — а упрямство, как известно, было одной из отличительных черт его характера — и загнал последних бандитов в горы Сьерры-Невады, прижатые к морю.

Воля его, таким образом, близка была к осуществлению.

Накануне начальник отряда был вполне удовлетворен осмотром дороги: ему не попалось ничего подозрительного, ничто не привлекло его внимания, кроме постоялого двора, у дверей которого отряд остановился, чтобы освежиться. Там были только хозяин и обычные посетители андалусской харчевни; у хозяина было открытое лицо, приветливый нрав, он был сговорчивее владельцев других подобных заведений, и ничто не указывало, что здесь разбойничий притон, поэтому начальник дал приказ продолжать путь, и отряд отправился дальше.

До самой Альгамы не было обнаружено ничего приметного, кроме крестов, стоявших у обочины дороги, но такие кресты столь обычны в Испании, что солдаты не обратили на них ровно никакого внимания.

Однако в Альгаме начальник отряда навел справки; его уведомили, что необходимо сосредоточить все внимание на харчевне "У мавританского короля", поскольку именно в ней находятся главные силы разбойников, там их убежище.

И начальник карательного отряда, не теряя времени, приказал своим людям повернуть обратно и следовать за ним.

От Альгамы до харчевни "У мавританского короля" было шесть льё; солдаты уже проделали полпути, когда увидели, что к ним приближается раненый и истекающий кровью слуга дона Иньиго. Взывая о помощи, верхом на муле он мчался отчаянным галопом.

Он-то и рассказал обо всем, что случилось.

Мы знаем, что дон Иньиго был знаком с командиром отряда, поэтому тот, услышав, в каком безвыходном положении оказались знаменитый идальго и его дочь, прекрасная донья Флор, как с ними расправились разбойники, приказал продолжать путь ускоренным маршем.

Хинеста, стоявшая на высоком утесе, увидела вдалеке головной отряд колонны и сразу же поняла, почему отряд возвращается; дрожа от страха за жизнь Сальтеадора, она бросилась в харчевню, распахнула садовую калитку, ту самую, через которую он недавно прошел, подбежала к разбитому им окну и остановилась там по приказу Фернандо; в ожидании она смотрела через окно, услышала разговор молодого человека с пленниками и поняла, что произошло между Фернандо и доньей Флор.

Мы видели, как Хинеста, бледная, со смертельным страхом в сердце, прыгнула через окно в комнату и сообщила Фернандо о приближении королевского отряда.

Сальтеадор выбежал из харчевни с криком: "К оружию!"

Он думал, что все собрались в кухне, но там было пусто.

Он выбежал во двор; во дворе тоже никого не было.

В два прыжка он очутился у ворот.

Около них он обнаружил валявшуюся на земле аркебузу и перевязь, из тех, что были в то время в ходу, с полностью готовыми зарядами.

Он схватил аркебузу, повесил перевязь на шею, выпрямился во весь рост и стал искать глазами сообщников.

Выстрелы прекратились — значит, те, против кого они были направлены, перестали сопротивляться.

И тут Сальтеадор увидел на вершине холма авангард отряда королевских солдат.

Он оглянулся: да, все его бросили, предали.

Только Хинеста стояла позади него, бледная, с судорожно сжатыми руками. Всем своим видом — красноречивой пантомимой ужаса — она умоляла его бежать.

— Что ж, придется так и сделать, — пробормотал Сальтеадор. — Презренные твари изменили!

— А может быть, они присоединятся к тебе там, в горах? — робко предположила Хинеста, увлекая его за собой.

Ее слова, казалось, вселили в Фернандо надежду.

— Пожалуй, так оно и будет.

Они бросились во двор, и Фернандо закрыл тяжелые ворота, задвинув железный засов.

Затем вместе с Хинестой он вошел в кухню, потом в чулан и, приподняв подъемную дверь, пропустил цыганку вперед. Потом он запер эту дверь на засов и, освещая путь фитилем аркебузы, вместе со своей спутницей спустился по лестнице в подземелье.

Именно на это подземелье намекали бандиты, посвящая дона Иньиго в имеющиеся у них способы защиты и бегства.

Минут через пять Сальтеадор и цыганка уже оказались на другом конце подземелья. Фернандо поднял своими могучими плечами вторую потайную дверь, снаружи скрытую плоским мшистым обломком скалы.

И вот беглецы очутились в горном ущелье.

Сальтеадор вздохнул полной грудью.

— Теперь мы на свободе! — воскликнул он.

— Да, но времени терять нельзя, — ответила Хинеста.

— Куда же мы пойдем?

— К дубу доньи Мерседес.

Фернандо вздрогнул.

— Тогда скорее вперед, — сказал он. — Быть может, Святая Дева, под чьей защитой он находится, принесет мне счастье.

Вдвоем, а вернее втроем, ибо за ними бежала козочка, они пошли дальше, в заросли кустарника, по тропам, протоптанным зверями; впрочем, тропы эти были столь часты и столь удачно проложены, что превратились в настоящие дороги.

Только двигаясь по этим дорогам, они должны были, как это делают и дикие звери, опускать голову почти до земли; иногда приходилось ползти на четвереньках, особенно в тех местах, где сплетались ветки кустов и под ногами лежали скользкие камни; но чем труднее были дороги в этой естественной крепости, тем надежнее она была для атамана и цыганки.