Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 29. Сан Феличе. Книга 2

Переходя ко второму плану этого повествования, не столь важному и более отдаленному, мы рады рассказать правду о Де Чезари и Боккечиампе.

Их приезд в Остуни остановил кровопролития и положил конец убийствам.

По нашему убеждению, великая радость и огромная честь — спасти жизнь ближнему своему; но разве не столь же велики должны быть честь и радость снять с человека клеймо позора, которым запятнал его недобросовестный или плохо осведомленный историк, и восстановить доброе имя оклеветанного в глазах потомства?

Что придаст, мы надеемся, нашей книге особый отпечаток, так это строгая беспристрастность, с которой автор равно осветит всех участников событий, даже тех, кто, с точки зрения наших взглядов, был врагом, ведь порой бывает так, что, с точки зрения нашей совести, нам не подобает быть его судьею.

На площади Остуни, у костра доктора Аирольди, фра Пачифико встретился с Де Чезари и его товарищем. Они были заняты тем, что принимали депутации, являвшиеся не только засвидетельствовать свое почтение мнимому принцу, но и просить помощи. Жители Лечче разделились на две партии, причем партия республиканцев была сильнее; Таранто и Мартина пребывали в том же положении, Аккуавива и Альтамура, напротив, были республиканскими до фанатизма. Альтамура дала клятву скорее погрести себя под развалинами, чем вернуться под иго Бурбонов. При учете всех этих обстоятельств успех не представлялся столь легким, как это казалось вначале.

Фра Пачифико подождал, пока мнимый принц не принял три или четыре депутации, и тогда выступил вперед, объявив, что он посланец главного наместника.

Де Чезари побледнел и взглянул на Боккечиампе; он подумал, что единственный человек, которого мог прислать к нему главный наместник, — это сам принц Франческо.

Смиренный вид посланца еще ничего не доказывал. Де Чезари сам выбирал своих посыльных из среды монахов низкого звания; монах, кто бы он ни был и какую бы одежду ни носил, повсюду в Южной Италии находил хороший прием, особенно если дал обет бедности и принадлежал к какому-нибудь нищенствующему ордену.

— Кто этот главный наместник? — спросил Де Чезари для успокоения совести, думая, что он заранее знает, каков будет ответ на этот вопрос.

— Этот главный наместник, — отвечал фра Пачифико, — его преосвященство кардинал Руффо, и вот депеша, которую мне поручено передать вашему высочеству.

Де Чезари взглянул на Боккечиампе со все возрастающим беспокойством.

— Что ж, монсиньор, — сказал Боккечиампе, — распечатайте это послание и прочтите его, ведь оно адресовано вам.

Действительно, на письме была надпись:

"Его королевскому высочеству монсиньору герцогу Калабрийскому"

Де Чезари вскрыл письмо и прочел:

"Монсиньор,

Ваш августейший отец, Его Величество Фердинанд, — да хранит его Господь! — оказал мне честь назначить меня своим наместником, поручив мне отвоевать его королевство на материке, захваченное французскими якобинцами и оказавшееся во власти их идей.

Узнав как в Палермо, так и в Мессине и особенно по приезде в Калабрию, где я высадился 8 февраля сего года, о смелом предприятии, которое Вы, Ваше высочество, проводите со своей стороны, и о чудесной поддержке, оказанной этому предприятию Господом Богом, я посылаю Вашему высочеству одного из самых ревностных и самых испытанных наших сторонников, дабы он сообщил Вам, что король, Ваш отец, — да хранит его Господь! — в своем великом доверии ко мне соизволил поставить Вас, Ваше высочество, несмотря на высочайшее положение, которое Вам предназначено занять, в зависимость от моих приказов, поэтому я имею честь просить Ваше высочество, как только Вы водворите порядок в провинциях, где сейчас находитесь, двинуться на соединение со мною со всеми своими добровольцами, вооружением и припасами, чтобы вместе идти на Неаполь; только там мы и можем уничтожить семиглавую гидру.

Всецело предоставляя Вашему высочеству заботу выбрать время, наиболее удобное для соединения со мною, я позволю себе заметить, что, чем скорее это совершится, тем лучше.

Имею честь пребывать со всем почтением Вашего королевского высочества покорнейшим слугой и подданным.

Ф. кардинал Руффо".

В это письмо была вложена маленькая бумажка, на которой кардинал Руффо самым мелким почерком набросал следующее слова:

"Капитан Де Чезари, королю известна Ваша преданность, он одобряет ее, так же как и верную службу Ваших товарищей. В тот день, когда Вы соединитесь со мною, Вы сложите с себя звание принца и примете от меня должность командира бригады.

Пока же оставайтесь для всех наследником престола, и да хранит Вас Бог не больше и не меньше как если бы Вы были им на самом деле!

Тот, кто передаст Вам эту записку, хотя и всецело предан нашему делу, не знает ничего, и мне представляется немаловажным, особенно если Вы пошлете его в Неаполь, чтобы он вернулся туда с уверенностью, что Вы действительно герцог Калабрийский".

Де Чезари прочел письмо, вернее, два письма, с начала до конца с величайшим вниманием, какое только можно себе представить; потом он передал их Боккечиампе, между тем как фра Пачифико, принимавший корсиканского авантюриста за истинного принца, держался в почтительном отдалении, ожидая его приказов.

— Вы умеете читать, друг мой? — спросил Боккечиампе, пробежав глазами оба письма и вернув Де Чезари записку, приложенную к официальной депеше.

— Божьей милостью, да, — отвечал фра Пачифико.

— Тогда, поскольку его высочество не хочет иметь тайн от столь преданного слуги, каким вы нам кажетесь, и желает, чтобы вы знали, как вами дорожит кардинал, вам дозволено познакомиться с этим письмом.

Фра Пачифико взял, склонившись до земли, письмо из рук мнимого герцога Саксонского и в свою очередь прочел послание.

Затем он снова поклонился в знак благодарности и вернул письмо тому, кого принимал за наследного принца.

— Что ж, — сказал Де Чезари, — покончим, согласно указаниям кардинала, с теми городами, которые забыли свой долг и сопротивляются королевской власти; после чего, следуя тем же инструкциям, немедленно отправимся к кардиналу и, как того желает король, наш отец, поступим в его распоряжение.

— А я, монсиньор? — спросил фра Пачифико, выпрямляясь во весь свой огромный рост с уверенностью человека, знающего, сколь полезен он может быть, если его использовать сообразно его возможностям. — Какое поручение дадите вы мне?

Молодые люди переглянулись, потом перевели взгляд на монаха.

— Нам нужен посланец храбрый и искусный, который прежде нас прибыл бы в Мартину и Таранто, проник бы в эти города и распространил там наше воззвание.