Генри Хаггард - Мари. Дитя Бури. Обреченный

Не стану излагать всех подробностей, это вышло бы слишком долго, к тому же многое успело позабыться. Однако хорошо помню, что люди Кечвайо заявили, будто начали ссору люди Умбелази; приверженцы же Умбелази утверждали, что, наоборот, воины Кечвайо начали первыми. Сторонники каждой партии подкрепляли свои заявления подробными деталями и громкими выкриками.

– Как мне узнать правду? – воскликнул наконец Панда. – Макумазан, ты был там, выйди вперед и расскажи, как было дело.

Я выступил вперед и рассказал королю обо всем, что видел, а именно: как капитан воинов Кечвайо затеял ссору, ударив дубинкой по голове капитана воинов Умбелази, и в результате их стычки человек Умбелази убил человека Кечвайо, после чего началась массовая драка.

– Что ж, по-видимому, виновная сторона – узуту, – подытожил Панда.

– Отец, на основании чего ты заявляешь это? – Кечвайо вскочил на ноги. – На основании слов этого белого, который, как всем хорошо известно, является другом Умбелази и его прихвостня Садуко и который сам во время схватки убил двух моих воинов?

– Да, Кечвайо, – вмешался я. – Убил, потому что иначе они убили бы меня: их нападение я ничем не спровоцировал.

– Как бы там ни было, ты убил их, маленький белый человек! – заорал Кечвайо. – И за это должен заплатить кровью. Скажи, это Умбелази дал тебе право предстать перед королем в сопровождении вооруженных людей, в то время как даже нам, его сыновьям, дозволено брать с собой только палицы? Если так, то пусть он защищает тебя!

– И защищу, если понадобится! – воскликнул Умбелази.

– Благодарю, принц, – сказал я Умбелази. – Если понадобится, я сумею защитить себя сам, как сделал это вчера. – С этими словами я взвел курки своей двустволки и посмотрел прямо в лицо Кечвайо.

– Смотри, когда пойдешь отсюда, я выйду вместе с тобой, Макумазан, – пригрозил Кечвайо, сплюнув сквозь зубы: обычно он так делал в минуту гнева.

Мы с принцем были добрыми друзьями, но сейчас он рвал и метал, желая сорвать на ком-нибудь свою злобу.

– Если так, я остаюсь здесь, под защитой короля, твоего отца, – невозмутимо ответил я. – Кечвайо, неужели ты настолько потерял голову, что не боишься навлечь на себя гнев англичан? Знай, если меня убьют, за мою кровь спросят с тебя.

– Вот именно, – вмешался Панда. – И знай еще, что любого, кто посмеет пальцем тронуть Макумазана, моего гостя, ждет смерть, будь он простой зулус или мой сын-принц. Также, Кечвайо, я налагаю на тебя штраф в двадцать голов скота в пользу Макумазана за неспровоцированное нападение на него твоих людей, вынудившее его убить их.

– Штраф будет уплачен, отец, – сказал Кечвайо уже более спокойным голосом; он понял, что в своих угрозах зашел слишком далеко.

Затем, после недолгого обсуждения, Панда вынес приговор по делу о столкновении, который, по сути, ни к чему не привел: поскольку доказать, чья партия виновата больше, не удалось, король оштрафовал обе на одинаковое количество голов скота и прочитал нравоучение о неподобающем поведении, слушали которое довольно равнодушно.

Как только с этим делом покончили, был поднят самый важный вопрос.

Встав со своего места, Кечвайо обратился к Панде.

– Отец, – начал он, – наша страна блуждает во тьме, и ты один можешь пролить ей под ноги свет. Я и мой брат Умбелази в большой ссоре друг с другом – мы никак не можем решить, кто из нас займет твое место, когда ты уйдешь так далеко, что не сможешь ответить на наш зов. Некоторые племена хотят одного из нас, другие – другого, но лишь твой голос, о король, станет решающим. И все же, прежде чем ты скажешь свое слово, я и все, кто заодно со мной, хотим напомнить тебе вот что. Моя мать – твоя инкози-каас, главная жена. Следовательно, по нашим законам я, ее старший сын, должен быть твоим наследником. Кроме того, когда перед падением Дингаана, который правил до тебя, ты бежал к белым людям, разве амабуна не спросили тебя, кто из твоих сыновей наследует тебе, и разве ты не указал белым людям на меня? И вслед за этим разве амабуна не нарядили меня в почетные одежды как будущего короля? Однако в последнее время мать Умбелази наушничала тебе, как и другие, – тут он посмотрел на Садуко и свиту Умбелази, – и ты охладел ко мне, охладел настолько, что люди стали поговаривать, будто королем после себя ты назначишь Умбелази, а меня оставишь не у дел. Если так, отец, скажи мне это сейчас, дабы я знал, как мне быть.

Кечвайо закончил речь, явно не лишенную смысла и достоинства, и вновь уселся, мрачно дожидаясь ответа отца. Но король отвечать не стал и посмотрел на Умбелази – тот встал и был встречен громкими приветствиями: хоть у Кечвайо в целом по стране было больше сторонников, особенно у вождей отдаленных племен, независимо от этого каждый зулус любил Умбелази больше, быть может, за его стать, красоту и добрый нрав – физические и моральные достоинства, которые высоко ценятся туземцами.

– Отец, – начал Умбелази, – как и мой брат Кечвайо, я жду твоего решения. Какие бы слова ты тогда ни говорил белым людям, второпях либо охваченный страхом, я никогда не соглашусь с тем, чтобы Кечвайо был объявлен твоим наследником. Я утверждаю, что мое право наследовать тебе ничуть не ниже его, и только ты, ты один должен объявить, кто из нас накинет себе на плечи королевский плащ в тот день, который, как молит мое сердце, наступит еще не скоро. Однако, дабы избежать кровопролития, я хотел бы поделить страну с Кечвайо. – (Здесь оба, Панда и Кеч вайо, замотали головами, а все присутствующие проревели: «Нет!») Или же, если Кечвайо это неугодно, я готов сразиться с ним на поединке, биться на копьях, пока один из нас не будет убит.

– Беспроигрышное предложение! – ухмыльнулся Кечвайо. – Не моего ли брата кличут Слоном и не его ли считают самым сильным воином среди зулусов? Нет, я не отдам судьбы моих сторонников в зависимость единственному тычку копья или силе мужских мускулов. Решай, отец! Говори, кто из нас двоих войдет хозяином в твой крааль после того, как ты отправишься к духам и примкнешь к родичам, которым мы поклоняемся.

На лице Панды вдруг отразилась тревога, и неудивительно: из-за изгороди, за которой подслушивали женщины, неожиданно выбежали мать Кечвайо и мать Умбелази и принялись шептать ему одна в одно ухо, другая в другое. Какие они давали ему советы, не знаю, наверняка разные, поскольку бедняга-король сначала вытаращил глаза на одну женщину, затем на вторую и под конец зажал уши ладонями, не желая больше слушать.

– Выбирай, король! Выбирай! – закричала толпа. – Кто твой наследник – Кечвайо или Умбелази?

Наблюдая за Пандой, я понял, что он испытывает едва ли не физическое страдание. Его жирные бока тяжело вздымались, и, несмотря на прохладный день, пот градом катился со лба.