Геннадий Ананьев - Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй

— Не возражаю. Садись, старший лейтенант.

В селе гостей ждали. Додо Сахидович догадался позвонить главе администрации и сообщить о выехавшей к ним машине с московским гостем. Тот поднял всех на ноги, слух о большом госте разнесся от дома к дому стремительно, и главная площадь села быстро заполнилась людьми. Все старались занять место поближе к столу, который уже вынесли и накрыли красной скатертью. Только аксакалы вели себя степенно. Им, старейшинам, не к лицу торопливость. Но и они почти все успели на площадь к приезду гостей и заняли оставленные им почетные места.

Площадь захлопала в ладоши, едва машина приблизилась. Вначале не очень дружно, но постепенно аплодисменты набрали силу и долго не смолкали. Пока московский гость не поднял руку.

Дождавшись, когда площадь немного успокоится, он с поясным поклоном поприветствовал сельчан на их родном языке, что вызвало бурю восторга. Его предупреждали, что в селе почти все знают русский, но он специально выучил таджикское приветствие во время полета из отряда до заставы и теперь очень гордился своей предусмотрительностью.

Дальше он уже говорил по-русски, видя, что его слушают очень внимательно и вполне понимают. А речь его была целенаправленной. Разоблачен депутат-наркокурьер с помощью сельчан — вроде бы частный случай, но за ним видится весьма значимое. Значит, не хотят мириться честные памирцы с тем, что их втягивают в кровопролитную междоусобицу, не принимают они идеи о мировом господстве халифата. На Памире, где убийство человека, как и в княжеской России, считалось грехом поистине смертным, ныне нередко совершаются такие преступления. И очень важно, что все мирные и честные труженики не поддаются на призы и посулы экстремистов, а противостоят им, да еще с помощью российских пограничников. Теперь до полной победы над бандитами, именующими себя воинами Аллаха, необходима именно такая взаимовыручка, какую показали сельчане и пограничники.

Переждав новый всплеск аплодисментов, кадровик вновь продолжил речь, теперь уже торжественно:

— Коллегия Федеральной службы безопасности России приняла решение отметить тех, кто проявил особое усердие и мужество при проведении операции вроде бы местного значения, но которая в результате привела к разоблачению тайного заговора не только в Душанбе, но и в Москве.

В это время водитель и Михаил Богусловский ставили на стол коробки с приемниками, а кадровик, придав голосу еще большую торжественность, начал читать решение коллегии, называя имена тех, кто удостоен наград.

Первый аксакал, приложив к сердцу руку, поблагодарил московского гостя, внуки его унесли приемник, сам же он, бережно приняв Почетную грамоту, пухлый конверт с деньгами положил на стол:

— На нужды школы.

Ни один аксакал не взял себе конверт, все они передали деньги на ремонт школы и на приобретение нужного ей инвентаря и учебных пособий. Отличился только глава сельской администрации. Подняв над головой врученный ему конверт с деньгами, объявил:

— На ремонт общежития, где проживают учителя и медицинская сестра.

Площадь захлопала еще дружней.

Естественно, гостей не отпустили без чаепития, и на нем улема шепнул Костюкову, что хочет с ним встретиться:

— У вас сейчас гости, поэтому приезжайте, Прохор-ага, через неделю. Слово не спешное, но очень важное.

— Хорошо. Буду в пятницу.

Забегая вперед, можно раскрыть содержание разговора улемы с Костюковым. Тот поведал Прохору Авксентьевичу все, что знал о решении совета Истинно Избранных, добавив, что оно уже реализуется. Попал в аварию глава партийной группы исламистов в Душанбе, а его подручные исчезли бесследно, скорее всего, из них станут готовить воинов Аллаха. Но особый упор улема сделал на планах, касающихся заставы и дискриминации русских пограничников вообще.

— Начнется более сильное давление на руководство моей республики, чтобы оно отказалось от вашей братской помощи.

— Очень ценные сведения, уважаемый. Великое спасибо. Но можно вопрос? Когда планируется нападение на заставу? И еще: нападут ли на село?

— Наверное, полгода пройдет. Если я узнаю время, вы, Прохор-ага, или застава будете извещены и успеете приготовиться к отпору. Не как в прошлый раз.

— Такого, как в прошлый раз, не будет. Клянусь. Но вы, уважаемый, не сказали, останется ли в стороне село?

— На село тоже нападут. Никого не тронут. Только уведут с собой тех, кто ездил с вами, Прохор-ага, к острову. Всех, кто подписал протокол.

— Но этого допустить нельзя!

— Мы уже создали отряд самообороны. Собрали все ружья и охотничьи карабины.

— Но этого мало. Пусть глава управы приготовит тайник для хранения оружия и боеприпасов. Недели через две мы доставим необходимое количество автоматов, пулеметов и патронов к ним. Но и этого мало. Латып Дадабаев встретится с главой отряда самообороны, договорится с ним о связи и о помощи. Плохо только то, что нельзя заранее в селе разместить наших бойцов. Если об этом узнают бандиты, вся подготовка потеряет смысл.

— Да, лучше — когда начнется перестрелка. Думаю, придут они по сухому руслу Чордарьи, как приходили за Гульсарой. Там мы расположим основные силы отряда самообороны. За помощь заранее благодарю вас от всех наших сельчан.

Однако встреча эта состоится ровно через неделю, сразу после пятничного намаза. Пока же кадровик, Костюков и Богусловский, тепло попрощавшись с хозяевами, вернулись на заставу. Им нужно было спешить, чтобы успеть до торжества осмотреть круговую систему обороны заставы.

Кадровик сразу понял, чего ради показная и тайная системы, и восхитился:

— Крепкая у вас, Прохор Авксентьевич, хватка. Разумность видна во всем. Я доложу по команде. Непременно.

— Имейте только в виду, что один в поле не воин. Крепкие у меня помощники, деятельные и инициативные, полковник Кириллов, Дадабаев, Богусловский и даже недавно прибывший с кучей взысканий Сахидов. Он уже предложил нам новые подходы к организации службы нарядов в тугаях. Если будет желание, побеседуйте с ним. Нельзя держать в загоне таких офицеров.

— Побеседую. Пока же обещаю одно: всячески поддерживать ваши кадровые предложения. Если встретите непонимание, то обращайтесь ко мне. Напрямую.

Вдохновляющее обещание. Теперь можно смело решать судьбы офицеров — по их делам, по их заслугам. И образуется в отряде мощный коллектив единомышленников. Умелых и ответственных, а это очень важно.

О себе полковник Костюков даже не подумал, оценивая столь высокое доверие кадровика.

Вернулись из тугаев охотники. Все с добычей. У Алдошина, естественно, больше всех. Как и было обещано, он вручил фазанов руководителю группы. Но тот запротестовал: