Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 26. Белые и синие

Остается море — их последняя надежда на спасение.

Обезумев от ужаса, турки бросаются в воду; не щадившие своих пленников, они сами не ждут пощады и уповают на море, оставляющее им шанс добраться до кораблей; они предпочитают утонуть, нежели погибнуть от руки христиан, которых так презирают.

Теперь во власти французов оба холма, откуда началось наступление, селение, где укрылись остатки их защитников, и редут, стоивший жизни стольким храбрецам.

Французы оказались против турецкого лагеря, где находился резерв неприятеля, и обрушились на него.

Ничто уже не могло удержать наших солдат, опьяненных недавней бойней. Они ринулись на резерв, сражаясь среди палаток.

Мюрат и его конница налетели на охрану паши как вихрь, ураган, как самум.

Заслышав шум, крики и суматоху, Мустафа, не ведавший об исходе сражения, вскакивает в седло, встает во главе своих ичогланов и устремляется навстречу французам; он сталкивается с Мюратом, стреляет в него в упор и слегка ранит его. Мюрат отрубает ему два пальца одним ударом сабли и собирается рассечь голову вторым ударом, но какой-то араб бросается между ним и пашой, принимает удар на себя и падает замертво. Мустафа протягивает свою саблю. Мюрат берет турка в плен и отсылает к Бонапарту.

Посмотрите на великолепную картину Гро!

Остатки армии укрываются в форте Абукира, все другие убиты или утонули.

Никогда еще, с тех пор как обе армии впервые выступили друг против друга, турки не знали столь сокрушительного поражения. Кроме двухсот янычар и сотни солдат, укрывшихся в форте, от восемнадцати тысячной армии, высадившейся на побережье, не осталось и следа.

В конце сражения прибыл Клебер. Он осведомился об итогах дня и спросил, где находится Бонапарт.

Главнокомандующий, задумавшись, стоял на крайней точке мыса Абукир и смотрел на залив, в котором погиб наш флот — его последняя надежда на возвращение во Францию.

Клебер подошел к нему, сжал в объятиях и произнес:

— Генерал, вы велики, как мир!

Взор Бонапарта оставался рассеянным и туманным.

Восьмой крестовый поход (или девятый, учитывая две попытки Людовика Святого) продолжался год, и за это время Бонапарт сделал все, что было в человеческих силах.

Он захватил Александрию; разбил мамлюков у Шебрахита и близ пирамид; взял Каир; закончил завоевание дельты Нила, присовокупив ее болота к покоренному Верхнему Египту; взял Газу и Яффу; сокрушил турецкую армию Джеззара у горы Табор; наконец, он только что уничтожил вторую турецкую армию в Абукире.

Трехцветные флаги торжествующе развевались над Нилом и Иорданом.

Но Бонапарт ничего не знал о том, что происходит во Франции, и вечером, после сражения в Абукире, задумчиво глядел на море, где были потоплены его корабли.

Он вызвал к себе сержанта Фалу, который стал младшим лейтенантом, и принялся во второй раз расспрашивать его о дайрутской битве, разгроме флотилии и гибели канжи "Италия": предчувствия, как никогда, не давали ему покоя.

Надеясь узнать что-то новое, Бонапарт позвал Ролана.

— Дорогой Ролан, — сказал он, — мне очень хочется предложить тебе новую карьеру.

— Какую? — спросил Ролан.

— Карьеру дипломата.

— О! Что за грустная мысль вас посетила, генерал!

— Тем не менее тебе придется с этим смириться.

— Как! Вы не позволите мне отказаться?

— Нет!

— В таком случае, говорите.

— Я собираюсь послать тебя к Сиднею Смиту в качестве парламентера.

— Каковы ваши указания?

— Твоя цель — выяснить, что происходит во Франции, и ты постараешься отличить в словах коммодора ложь от правды, что будет нелегко.

— Я буду стараться изо всех сил. Под каким предлогом я буду выполнять свою миссию?

— Обмен пленными. У англичан — двадцать пять наших солдат; у нас — двести пятьдесят турок; мы вернем ему двести пятьдесят турок, а он вернет нам двадцать пять французов.

— Когда я должен ехать?

— Сегодня.

Это происходило двадцать шестого июля.

Ролан уехал и в тот же вечер вернулся с кипой газет.

Сидней узнал в нем героя Сен-Жан-д’Акра и охотно рассказал ему о том, что произошло в Европе.

Заметив недоверие в глазах Ролана, он отдал ему все французские, английские и немецкие газеты, которые имелись на борту "Тигра".

В этих газетах были изложены трагические известия.

Республика, разбитая в Штоккахе и Маньяно, потеряла после Штоккаха Германию и после Маньяно — Италию.

Массена, укрепившийся в Швейцарии, беспрепятственно добрался до Альбиса.

Апеннинский полуостров был захвачены, и Вар оказался под угрозой.

На следующий день, увидев Ролана, Бонапарт сказал:

— Итак?

— Итак? — переспросил молодой человек.

— Я знал, что мы потеряли Италию.

— Надо снова ее завоевать, — сказал Ролан.

— Мы постараемся, — отвечал Бонапарт. — Позови Бурьенна.

Позвали Бурьенна.

— Узнайте у Бертье, где сейчас Гантом, — велел Бонапарт.

— Он следит в Рахмании за строительством флотилии, которая должна отправиться в Верхний Египет.

— Вы в этом уверены?

— Я получил вчера письмо от него.

— Мне нужен надежный и храбрый гонец, — сказал Бонапарт Ролану, — пришли ко мне Фалу с его верблюдом.

Ролан ушел.

— Напишите несколько слов в Александрию, Бурьенн, — продолжал Бонапарт и продиктовал ему следующее:

"По получении настоящего письма адмирал Гантом должен немедленно явиться к генералу Бонапарту.

26 июля 1799 года. Бурьенн".

Десять минут спустя вернулся Ролан вместе с Фалу и его верблюдом.

Бонапарт с удовольствием оглядел своего будущего посланца.

— Твой скакун, как и ты, в полном порядке? — спросил он.

— Генерал, мы с моим верблюдом в состоянии проделать двадцать пять льё за день.

— Я требую от вас не больше двадцати.

— Пустяки!

— Нужно отвезти это письмо.

— Куда?

— В Рахманию.

— Сегодня вечером оно будет доставлено по назначению.

— Прочти адрес.

— "Адмиралу Гантому".

— Теперь ты понимаешь, что будет, если ты его потеряешь?..

— Я не потеряю его.

— Всякое может случиться. Послушай его содержание.

— Это не очень длинно?

— Всего одно предложение.

— Тогда все в порядке; что за предложение?

— "Адмирала Гантома просят немедленно явиться к генералу Бонапарту".

— Это нетрудно запомнить.

— Теперь поезжай.

Фалу заставил верблюда согнуть колени, забрался на его горб и пустил его рысью.

— Я уехал! — прокричал он.

В самом деле, он уже был далеко.

На следующий день, вечером, Фалу вернулся.

— Адмирал следует за мной, — сказал он.

Действительно, адмирал прибыл ночью. Бонапарт еще не ложился. Гантом застал его за письменным столом.

— Снарядите два фрегата: "Мюирон" и "Карьер", — произнес Бонапарт, — а также два небольших корабля: "Реванш" и "Фортуну" с запасами продовольствия на два месяца для сорока-пятидесяти человек. Ни слова об этих сборах… Вы поедете со мной.