Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 22. Графиня де Шарни. Часть. 1,2,3 1996.

— Погодите! — перебил его Гамен, польщенный похвалой незнакомца. — Вы еще не все знаете: там и вправду был шкаф.

— Да ну? И где же?

— Где-где… Ни за что не угадаете!.. В стене, друг мой!

— В какой стене?

— Во внутреннем коридоре, ведущем из алькова короля в комнату дофина.

— А знаете, вы мне рассказываете очень интересные вещи… И что, шкаф был вот так у всех на виду?

— Скажете тоже!.. Я во все глаза глядел, да так ничего и не заметил и спросил: "Где же ваш шкаф?" Король осмотрелся по сторонам и сказал: "Гамен, я всегда тебе доверял и потому не хотел, чтобы кто-нибудь, кроме тебя, узнал мою тайну. Смотри!" С этими словами король приподнял деревянную панель. Подмастерье нам светил, потому что в этот коридор не проникает дневной свет. И вот я приметил в стене круглое отверстие поперечником около двух футов. Заметив мое удивление, король, подмигнув нашему подмастерью, спросил: "Ну что, дружок, видишь эту дыру? Я ее сделал, чтобы спрятать деньги; этот юноша помогал мне несколько дней, оставаясь во дворце. А теперь нужно приладить замок к этой железной двери, и она должна закрываться так, чтобы панель встала потом на прежнее место и скрыла дверь, как прежде скрывала дыру… Тебе нужна помощь? Этот юноша тебе поможет. Если же ты сумеешь обойтись без него, я дам ему другую работу". — "Вы отлично знаете, — отвечал я, — что, когда я могу сделать дело сам, я никогда не прошу помощи. Хорошему ремесленнику здесь работы часа на четыре, а я мастер, стало быть, через три часа все будет готово. Можете заниматься своими делами, молодой человек, а вы, государь, — своими. Если вам есть что прятать здесь, возвращайтесь через три часа". Надо думать, король, как и говорил, нашел нашему подмастерью другое занятие, потому как я его больше не видел. Через три часа король пришел один и спросил: "Ну что, Гамен, как обстоят наши дела?" — "Раз, два — и готово, государь", — ответил я и показал ему дверь. Это было просто одно удовольствие: она открывалась и закрывалась без малейшего скрипа, а замок работал, как автомат господина Вокансона. "Отлично! — похвалил он. — Теперь, Гамен, помоги мне пересчитать деньги, что я собираюсь сюда упрятать". Он приказал лакею принести четыре мешка с двойными луидорами и сказал мне: "Давай считать!" Я отсчитал миллион, он — тоже миллион, после чего осталось двадцать пять луидоров лишних. "Держи, Гамен, — сказал он, — это тебе за труды". И как ему только не стыдно было заставлять бедняка, отца пятерых детей, пересчитывать целый миллион и дать ему за это всего двадцать пять луидоров!.. Ну, что вы на это скажете?

Незнакомец шевельнул губами.

— Да, надо признаться, это мелочно! — ответил он.

— Погодите, это еще не все. Я беру двадцать пять луидоров, кладу их в карман и говорю: "Спасибо, государь! Только вот за всем этим у меня с самого утра маковой росинки во рту не было, я умираю от жажды!" Не успел я договорить, как через потайную дверь выходит королева и оказывается прямо передо мной без всякого предупреждения: в руках у нее тарелка, а на ней — стакан вина и булочка. "Дорогой Гамен! — говорит она мне. — Вас мучает жажда — выпейте, вы голодны — съешьте эту булочку". "Ах, ваше величество, — с поклоном отвечаю я ей, — не стоило вам из-за меня беспокоиться". Скажите-ка, что вы об этом думаете? Предложить стакан вина человеку, которого мучает жажда, и булочку, когда он умирает с голоду?! Что я должен был, по ее мнению, с этим делать?.. Сразу видно, что она никогда не умирала ни от голода, ни от жажды!.. Стакан вина!.. Это просто из рук вон!..

— Вы, стало быть, отказались?

— Уж лучше бы я отказался… Нет, я выпил. А булку завернул в платок и сказал себе: "Что не годится отцу, пойдет деткам!" Я поблагодарил ее величество, словно было за что, и пошел восвояси, поклявшись, что ноги моей больше не будет в Тюильри!..

— А почему вы говорите, что лучше бы вам было отказаться от вина?

— Потому что они, должно быть, подмешали в него яду! Не успел я перейти через Разводной мост, как меня обуяла такая жажда, уж такая жажда!.. Я так хотел пить, что, видя по левую руку реку, а по правую — винные лавки, я даже подумал, не лучше ли мне начать с реки… Вот тут-то я и понял зловредность вина, которое они мне дали: чем больше я пил, тем больше хотелось!.. И так продолжалось до тех пор, пока я не потерял сознание. Ну, уж теперь они могут быть спокойны: если когда-нибудь мне доведется давать против них показания, я расскажу, как получил от них двадцать пять луидоров за четыре часа работы, а также за то, что пересчитал миллион, и как, опасаясь, чтобы я не донес, где они прячут свои сокровища, они отравили меня как собаку! [11] Таково в самом деле было обвинение, которое этот негодяй выдвинул перед Конвентом против королевы. (Примеч. автора.)

— А я, дорогой Гамен, — поднялся оружейник, знавший теперь все, что хотел узнать, — готов подтвердить ваши слова, потому что сам дал вам противоядие, благодаря чему вы вернулись к жизни.

— Мы с вами, стало быть, отныне связаны не на жизнь, а на смерть! — воскликнул Гамен, взяв незнакомца за руки.

И отказавшись с чисто спартанской воздержанностью от стакана вина, в третий или в четвертый раз предлагаемого ему незнакомым приятелем, которому он только что поклялся в вечной дружбе, Гамен, выпивший нашатыря, продолжавшего оказывать на него отрезвляющее действие и в то же время отбившего у него охоту к вину ровно на двадцать четыре часа, отправился в Версаль, куда и прибыл целым и невредимым в два часа ночи с полученными от короля двадцатью пятью луидорами в кармане жилета и полученной от королевы булочкой в кармане кафтана.

Оставшись в кабачке один, мнимый оружейник вынул из жилетного кармана записную книжку в инкрустированном золотом черепаховом переплете и записал в ней:

"За альковом короля в темном коридоре, ведущем в комнату дофина, — железный шкаф .

Выяснить, не является ли в действительности Луи Леконт, ученик слесаря, графом Луи, сыном маркиза де Буйе, прибывшим из Меца одиннадцать дней тому назад".

Через день после описанных нами событий граф Калиостро, имевший разветвленную сеть самых необычайных знакомых в различных слоях общества вплоть до королевских слуг, уже знал, что граф Луи де Буйе прибыл в Париж 15 или 16 ноября; будучи разыскан генералом де Лафайетом, его кузеном, 18-го числа, он был в тот же день представлен королю; что, нанявшись к Гамену слесарным подмастерьем 22 ноября, он оставался у него три дня; на четвертый день отправился вместе с ним из Версаля в Париж и был сейчас же проведен к королю; потом он вернулся в дом своего друга Ашиля дю Шатле, у которого на сей раз остановился, немедленно переоделся и в тот же день умчался на почтовых в Мец.