Александр Дюма - А. Дюма - Собрание сочинений. Том 17. Бастард де Молеон 1994.

Когда солнце встало, армия короля Энрике, разделенная на три части, уже находилась на равнине.

Дон Тельо — с ним был брат Санче — занимал левый фланг, имея под командованием двадцать пять тысяч человек.

Дюгеклен с шестью тысячами всадников — при них было почти восемнадцать тысяч лошадей — составлял авангард.

Наконец, сам дон Энрике, расположившись почти на одной линии с братьями, занял правый фланг, имея двадцать одну тысячу кавалерии и тридцать тысяч пехоты.

Его армия образовывала три уступа.

В резерве находились отлично экипированные арагонцы, которыми командовали граф д’Эг и граф де Рокбертен.

Было 3 апреля 1368 года; накануне день был удручающе жарким и пыльным.

Король Энрике на прекрасном арагонском муле проехал между рядами своих эскадронов, подбадривая одних, восхваляя других; он настойчиво предостерегал их от опасности попасть в лапы жестокого дона Педро.

Подъехав к коннетаблю, который спокойно и решительно стоял на своем месте, он обнял его со словами:

— Эта длань навсегда вернет мне корону. О, почему это не корона мира? Я отдал бы ее вам, ибо только вы достойны этой короны.

В минуты опасности у королей всегда находятся подобные слова. Правда, когда опасность остается позади, то она, словно пыльная буря, уносит их с собой.

Потом дон Энрике, обнажив голову и встав на колени, вознес молитву Богу, и все последовали его примеру.

В это мгновение лучи восходящего солнца вспыхнули за горой, и солдаты заметили первые английские копья, которыми ощетинился склон; копьеносцы начали медленно сползать вниз, растекаясь по свободным площадкам.

Среди стягов, развевающихся в первой шеренге, Аженор разглядел стяг Каверлэ, более тугой и горделивый, чем он казался даже во время ночной атаки. Вместе с Каверлэ вели войска герцог Ланкастерский и Чандос, которые тоже спаслись от ночного разгрома; они были преисполнены тем большей решимости, что им предстояло взять страшный реванш.

Все трое двигались занимать позицию против Дюгеклена.

Принц Уэльский и король дон Педро расположили свои войска перед доном Санче и доном Тельо.

Командир гасконцев Жан Грейи выдвинулся навстречу королю дону Энрике де Трастамаре.

Вместо обращения к своим войскам, Черный принц, разволновавшись при виде тысяч людей, которые шли истреблять друг друга, проронил слезу и обратился к Богу с мольбой не о победе, а о торжестве права, что составляет девиз английского королевства.

И вот протрубили фанфары.

Все сразу же почувствовали, как задрожала земля под копытами коней, и шум, подобный раскату столкнувшихся в небе громов, пророкотал в воздухе.

Однако оба авангарда, что состояли из людей решительных и опытных, ни на шаг не сдвинулись с места.

Вслед за стрелами, от которых потемнел воздух, рыцари бросились друг на друга и сошлись в безмолвной схватке; для части армии, что еще не вступила в бой, это было грозное и возбуждающее зрелище.

Черный принц увлекся им, как простой солдат. Он бросил против дона Тельо всю свою кавалерию.

Это было первое настоящее сражение, в котором принимал участие дон Тельо; когда он увидел, как прямо на него несутся люди, слывшие наряду с бретонцами лучшими в мире солдатами, он дрогнул и — отступил.

Его всадники, заметив, что он отходит, повернули назад, и все левое крыло армии мгновенно обратилось в бегство под влиянием той паники, позору которой иногда внезапно поддаются даже отчаянные храбрецы.

Проезжая мимо бретонцев (они, хотя и стояли с правой стороны, в авангарде, теперь оказались в тылу из-за маневра, который совершил дон Тельо, выдвинувшись вперед), дон Тельо пришпоривал коня, отводя глаза в сторону.

Но дон Санче, встретив презрительный взгляд коннетабля и словно подгоняемый этим грозным осуждением, остановился как вкопанный, а затем снова кинулся на врага — и попал в плен.

Дон Педро (вместе с принцем Уэльским, страстно стремящимся развить первый успех: он преследовал беглецов), увидев разгром левого фланга, тут же устремился к своему брату Энрике, который отважно сражался против воинов предводителя гасконцев де Бюша.

Однако дон Энрике — его атаковали с фланга семь тысяч свежих и опьяненных успехом копьеносцев — тоже не устоял.

Среди скрежета железа, ржанья коней и яростных воплей сражавшихся, перекрывая весь этот адский шум, слышался голос короля дона Педро, кричавшего: «Пощады мятежникам не давать! Не будет им пощады!» Дон Педро сражался позолоченным топором, залитым от лезвия до рукояти кровью.

В это время резерв дона Энрике, в тыл которого зашли Оливье де Клисон и сир де Ретц, был смят и обращен в бегство. Держался лишь Дюгеклен со своими бретонцами — неприступный массив, казавшийся железной скалой, вокруг которой, словно длинные и жадные змеи, обвивались ряды победителей.

Но Дюгеклен, быстро оглядев равнину, понял, что битва проиграна. Он видел, как во все стороны разбегаются тридцать тысяч солдат, видел, что враг повсюду, даже там, где часом раньше были союзники и друзья. Дюгеклен понял, что ему не остается ничего другого, как погибнуть, но нанести при этом возможно больший урон врагу.

Он взглянул налево и заметил старую стену, оплот разрушенного города. Два отряда англичан отделяли его от этой опоры, которая, если к ней пробиться, оставляла противнику возможность атаковать только с фронта. Своим густым, зычным голосом он отдал приказ атаковать врага; два отряда англичан были сметены, а бретонцы оказались прижатыми к стене.

После этого Бертран перестроил свою переднюю линию и позволил себе передохнуть. Вместе с ним смогли перевести дух Виллан Заика и маршал д’Андрегэм.

Тем временем Аженор, чья лошадь была убита в бою, ждал, стоя за выступом стены, запасного коня, которого ему подвел Мюзарон.

В минуту этой короткой передышки коннетабль приподнял забрало шлема, вытер с лица пот и пыль, осмотрелся и, спокойно пересчитав, сколько у него осталось людей, спросил:

— А король? Где король? Погиб? Или бежал?

— Нет, мессир, — ответил Аженор, — он не погиб и не бежал. Он отступил и едет к нам.

Сражающийся как лев, дон Энрике, залитый и собственной, и вражеской кровью — корона на его шлеме была разбита ударом топора, — приближался к коннетаблю. Теснимый со всех сторон, выбившийся из сил, отважный король, не желая бежать, пятился назад на своей лошади, медленно продвигаясь к бретонцам, навлекая тем самым на своих верных союзников лавину англичан, которые, словно воронье, жаждали заполучить эту богатую поживу.

Бертран приказал сотне рыцарей поддержать дона Энрике и освободить ему проход. Эта сотня кинулась на десять тысяч англичан, пробилась к дону Энрике и образовала вокруг него кольцо, чтобы он смог передохнуть.