Александр Дюма - Дюма. Том 09. Виконт де Бражелон, или Еще десять лет спустя. Части 1,2

— О, для меня любовь имеет только одно доказательство, и я все еще жду его.

— Я принесла его вам.

Фуке хотел ее обнять, но она уклонилась.

— Вы заблуждаетесь, сударь. Не требуйте от меня ничего, кроме преданности, которую я только и могу подарить вам.

— Ах, значит, вы не любите меня: преданность — это всего лишь добродетель, а любовь — это страсть.

— Выслушайте меня, сударь, умоляю вас. Вы должны понять, что лишь особо важная причина могла привести меня сюда.

— Что мне до причины, если вы здесь, если я могу говорить с вами, видеть вас.

— Да, вы правы: всего важнее, что я здесь, что никто не видел меня и я могу сказать вам…

Фуке опустился на колени.

— Говорите, маркиза, — сказал он, — говорите, я вас слушаю.

Маркиза посмотрела на Фуке, стоявшего перед нею на коленях, странным взглядом, полным нежности и грусти.

— О! — прошептала она наконец. — Как бы я хотела быть той, которая вправе видеть вас каждую минуту, говорить с вами каждое мгновение. Как бы я хотела быть той, которая заботится о вас, которой не приходится пользоваться разными секретными приспособлениями, чтобы вызвать, словно призрак, любимого человека, видеться с ним какой-нибудь час, а потом смотреть, как он исчезает во мраке тайны, которая кажется еще более загадочной тогда, когда он уходит, чем казалась при его появлении. О, какая это счастливая женщина!

— Неужели, маркиза, вы имеете в виду мою жену? — с улыбкой спросил Фуке.

— Разумеется, я говорю о ней.

— Не завидуйте ее участи, маркиза. Из всех женщин, с которыми я поддерживаю отношения, госпожа Фуке меньше всех видит меня, меньше всех говорит со мною и пользуется моим наименьшим доверием.

— По крайней мере, сударь, ей не приходится нажимать рукою раму зеркала, чтобы вызвать вас, как пришлось сделать мне; по крайней мере, вы не отвечаете ей таинственным, пугающим звуком колокольчика, пружина которого висит где-то в неведомом месте; по крайней мере, вы никогда не запрещали ей проникнуть в тайну этих встреч под страхом того, что ваша связь с нею навсегда прекратится, как вы поступаете с теми женщинами, которые приходили сюда до меня и будут приходить после!

— Ах, дорогая маркиза, как вы несправедливы и как вы не ведаете того, что творите, восставая против таинственности! Только храня тайну, можно любить безмятежно, только безмятежная любовь может дать счастье. Но вернемся к прежнему разговору о вашей преданности, в которой вы меня уверяли или, скорее, обманывали меня, маркиза, позволяя думать, что эта преданность есть любовь.

— Только что, — произнесла маркиза, проводя по глазам своей прекрасной рукой, — только что мои мысли были ясны и смелы, а теперь они спутались, меня охватил страх перед необходимостью сообщить вам дурную весть.

— Если эта дурная весть привела вас сюда, я рад ей. Впрочем, раз вы здесь и признаетесь, что не совсем равнодушны ко мне, не лучше ли отложить вашу весть и говорить только о вас?

— Нет, нет, напротив, вам надо узнать ее во что бы то ни стало. Вы должны потребовать, чтобы я вам сказала все тотчас же, а не дала отвлечь себя чувству. Фуке, друг мой, это новость огромной важности!

— Вы удивляете меня, маркиза, я готов сказать — пугаете. Вы так рассудительны, так выдержанны, так хорошо знаете свет, в котором мы живем. Значит, это что-нибудь важное?

— Чрезвычайно важное! Слушайте…

— Скажите сначала: как вы сюда попали?

— Сейчас узнаете. Сначала более спешное дело.

— Говорите же, маркиза, прошу вас! Пощадите мое терпение.

— Знаете ли вы, что Кольбер назначен интендантом финансов?

— Что? Кольбер? Маленький Кольбер? Правая рука кардинала?

— Именно.

— Что же вэтом ужасного, дорогая маркиза? Маленький Кольбер назначен интендантом финансов — это странно, я согласен, но вовсе не страшно.

— Неужели вы думаете, что король без всяких причин назначил на такую должность того, кого вы прозвали мелочным педантом?

— Прежде всего, верно ли еще, что король назначил его?

— Так говорят.

— Кто?

— Все.

— Все — это значит никто. Назовите мне кого-нибудь, кто знает из верного источника?

— Госпожа Ванель.

— Ах, вы и в самом деле начинаете меня пугать! — со смехом вскричал Фуке. — Она-то уж, конечно, знает из верного источника.

— Не говорите дурно о бедной Маргарите, господин Фуке: она все еще любит вас.

— В самом деле? Не верится. А я думал, что маленький Кольбер уже успел запятнать эту любовь чернильной кляксой или комком грязи.

— Фуке, Фуке, вот как вы относитесь к женщинам, которых бросили!

— Маркиза, неужели вы берете под свою защиту госпожу Ванель?

— Да, беру, потому что, повторяю, она все еще любит вас, и вот доказательство: она хочет вас спасти.

— При вашей помощи, маркиза; это ловкий ход с ее стороны. Никакой ангел не может быть мне более приятен и вернее вести меня к спасению. Но скажите, разве вы знаете Маргариту?

— Она моя монастырская подруга.

— И вы говорите, что это она сообщила вам о назначении Кольбера на должность интенданта?

— Да.

— Хорошо, пусть он будет интендантом. Но объясните мне одно, маркиза: каким образом Кольбер в качестве моего подчиненного может вредить или мешать мне?

— Вы упускаете из виду одно важное обстоятельство.

— Какое?

— То, что Кольбер вас ненавидит.

— Меня! — воскликнул Фуке. — О Боже! Разве вы не знаете, что меня ненавидят все? Кольбер так же, как другие.

— Кольбер больше, чем другие.

— Больше, согласен.

— Он очень честолюбив.

— Кто же не честолюбив, маркиза?

— Да, но его честолюбие не имеет границ.

— Я знаю и это: он пожелал сделаться моим преемником у госпожи Ване ль.

— И достиг этого. Берегитесь, чтобы он не добился своего и в другом.

— Вы хотите сказать, что он рассчитывает перебраться с места моего помощника на мое собственное?

— А разве у вас не возникло такое опасение?

— О нет! Заменить меня подле госпожи Ванель — это еще возможно, но подле короля — это дело совсем другое. Франция покупается не так легко, как жена какого-то чиновника.

— Все покупается: если не на золото, то путем интриг.

— Вы хорошо знаете, что это не так, маркиза, вы, которой я предлагал миллионы.

— Надо было, Фуке, вместо миллионов предложить мне истинную, безграничную любовь. Я бы согласилась. Как видите, так или иначе, все покупается.

— Значит, по-вашему, и Кольбер собирается купить мою должность? Успокойтесь, маркиза: пока еще он недостаточно богат для этого.

— А если он ее у вас украдет?

— Ах, это другое дело. Но, к несчастью для него, чтобы добраться до меня, он должен разрушить и снести мои передовые укрепления, а они у меня отличные, маркиза.

— Своими передовыми укреплениями вы, вероятно, называете ваших приверженцев и друзей?