Джон Голсуорси - Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 12

— Помогите мне встать! — сказал он.

Секретарь помог ему подняться и затаил дыхание. Председатель выпил воды, и его голос, неожиданно громкий, разорвал зловещую тишину.

— Ни разу в жизни мне не приходилось выслушивать подобных оскорблений. На протяжении девятнадцати лет я отдавал все силы для вашего блага, леди и джентльмены, и вы знаете, каких успехов достигла наша Компания. Я самый старший по возрасту среди присутствующих здесь и смею надеяться, что мой опыт по части морских перевозок несколько богаче, чем у двоих джентльменов, которые выступали здесь. Леди и джентльмены, я делал все, что мог, и если говоривший последним джентльмен действительно думает то, что сказал, то вам решать, поддержите ли вы обвинение, задевающее мою честь, или нет. Эта операция вам выгодна. Успех всегда в движении, и лично я никогда не соглашусь коснеть в бездеятельности. Если вам угодно коснеть, поддержите этих джентльменов, и больше не о чем разговаривать. Повторяю: стоимость перевозок возрастет еще до конца года, покупка выгодна, более чем выгодна, я, во всяком случае, так считаю. Ваше право отвергнуть это предложение. В таком случае я подаю в отставку.

Председатель сел. Украдкой посмотрев на него, секретарь с воодушевлением подумал: «Браво! Кто бы мог поверить, что он сумеет так поднять голос как раз в нужный момент? И какой тонкий ход насчет чести! Удар наверняка, что и говорить! А все-таки дела могут принять иной оборот, если тот субъект в заднем ряду возьмет слово: у старика просто не хватит сил отразить второй удар. Кто это там? А, старик Эпплпай хочет что-то сказать. Ну, этот не подведет!»

— Я без колебаний заявляю, что являюсь старым другом председателя, многие из нас — старые его друзья, и потому мне, как, несомненно, и другим, больно было слышать эти незаслуженные оскорбления. Если он и стар годами, то ума и мужества у него больше, чем у молодого. Нам бы всем быть такими энергичными, как он. Мы обязаны поддержать председателя, да, да, обязаны! («Слушайте, слушайте!»)

Секретарь облегченно вздохнул: «Пронесло!» — и почувствовал какое-то непонятное волнение, когда председатель, точно деревянная игрушка, качнулся в поклоне в сторону старого Эпплпая, и тот тоже качнулся в ответ. Потом он заметил, что поднялся акционер, сидевший у двери. «Кто это? Знакомое лицо… А, Вентнор, стряпчий, один из кредиторов председателя! Они как раз сегодня собираются снова прийти к нему. Что-то будет!»

— Я не могу согласиться с предыдущим оратором: личные симпатии и антипатии не должны сказываться на нашем суждении в этом деле. Вопрос крайне прост: как оно отразится на наших карманах? Не скрою, я шел сюда с некоторыми опасениями, но поведение председателя рассеяло их. Я поддерживаю предложение правления.

Секретарь думал: «Все как будто верно, но он как-то странно говорит, очень странно».

После длительного молчания председатель объявил, не поднимаясь с места:

— Предлагаю утвердить отчет и счета. Кто «за», прошу голосовать обычным путем. Кто против? Принято.

Секретарь записал имена тех, кто голосовал против, — их было шестеро. Мистер Уэстгейт воздержался.

Четверть часа спустя секретарь стоял посреди быстро пустеющей комнаты и называл имена репортеру. Тот бесстрастно вопрошал:

— Так вы говорите, «Хейторп» пишется через «э»? Через «е»? Понятно. Он, видимо, очень стар. Благодарю вас. Вы позволите мне взять эти листки с речью? Гранки вам прислать? Так вы сказали: через «э»? Ах, да, «е», простите! До свидания!

Секретарь думал: «Что происходит с этими людьми? До сих пор не знать председателя!..»

2

По возвращении в контору Компании старый Хейторп сидел, покуривая сигару и жмурясь, как сытый кот. Он вспоминал одержанную победу, отсеивая своим старческим, но еще тонким и гибким умом ценное зерно от соломы недоверия. Уэстгейт не страшен: он вечно будет недоволен до тех пор, пока они не заткнут ему рот, предоставив место директора, но этого не случится, пока бразды правления в его руках! А у того субъекта, что сидел в заднем ряду, просто дурной характер. «За этим что-то кроется». Неужели подозревает что-нибудь? Да, кроется, ну и что? Они должны считать это удачей — получить за такую цену четыре судна, и все благодаря ему. Вызывало сомнения последнее выступление. Этот Вентнор, которому он должен деньги, — что-то странное проскальзывало в его тоне, как будто он хотел сказать: «Я чую недоброе». Ну что ж, через полчаса придут кредиторы, и все выяснится.

— Мистер Пиллин, сэр.

— Просите!

Вошел Джо Пиллин; его тощая фигура совершенно терялась в меховом пальто. Седеющие бакенбарды окаймляли худое, покрасневшее от мороза лицо: на улице шел снег.

— Как ты себя чувствуешь, Сильванес? Не страдаешь от этого холода?

— Мне жарко, как в печке. Снимай пальто, садись!

— Нет, боюсь простудиться. У тебя, наверное, огонь внутри. Итак, покупка утверждена?

Старый Хейторп кивнул. Скользя, как тень, Джо Пиллин подошел к двери и проверил, закрыта ли она. Потом возвратился к столу и тихо сказал:

— Ты знаешь, это большая жертва с моей стороны. Старый Хейторп улыбнулся.

— Ты подписал обязательство?

Джо Пиллин вытащил из кармана бумаги, осторожно развернул их и показал подпись:

— Не нравится мне все это. Но теперь уже ничего не отменишь.

Старый Хейторп ответил со смешком:

— Как не отменишь смерть.

Голос Джо Пиллина зазвенел дискантом:

— Мне страшно неприятно, когда что-нибудь нельзя вернуть. Ты взял меня на испуг, сыграл на моих слабых нервах.

Рассматривая подписи, старый Хейторп пробурчал:

— Скажи своему юристу, чтобы он ненадежнее припрятал эту бумагу. Он, должно быть, считает тебя донжуаном, Джо.

— Представь, что после моей смерти это станет известно жене!

— Ну, пилить тебя она уже не сможет, и тебе там в аду не станет жарче.

Джо Пиллин убрал документ под пальто и издал странный, всхлипывающий звук. Он не выносил, когда шутили такими вещами.

— Все вышло, как ты хотел, всегда получается по твоему. Но кто эта миссис Ларн? Я ведь должен это знать. Боб, кажется, видел ее в твоем доме. А ты говорил, что она не бывает там.

Старый Хейторп заговорил, смакуя каждое слово:

— Муж этой дамы был моим сыном от женщины, которую я любил до женитьбы. Ее дети — мои внуки. Ты помог обеспечить их. Это лучшее, что ты сделал в жизни.

— Н-не уверен. Мне не нужно было спрашивать. Теперь сомнения совсем одолеют меня. Как только передача будет закончена, я уеду за границу. Этот холод — смерть для меня. Ты бы дал мне рецепт, как не мерзнуть.

— Смени внутренности.

Джо Пиллин смотрел на своего друга с какой-то тоской.

— Хоть ты и сильный человек, долго тебе не протянуть, жизнь на ниточке висит.