Джон Голсуорси - Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 16

— К стыду своему, должен признаться, что нет, — ответил мистер Левендер. — Но в будущем я намереваюсь делать это всегда, ибо под ним меня посетило такое прекрасное видение. — И он наградил свою спутницу взглядом, исполненным такого восторга и благоговения, что она постучала себя по губам, скрывая зевок, и глубоко вздохнула.

— Ужасно хочу спать, — сказала она. — Были у вас какие-нибудь новые приключения, у вас и вашего Сэмчо?

— Сэмчо? — переспросил мистер Левендер.

— Я так зову вашего шофера. Он ведь очень похож на Сэма Уэллера и на Санчо Панса, не правда ли, дон Пиквихот?

— Гм! — сказал смущенный мистер Левендер. — Вы имеете в виду Джо? Славный малый. В нем есть героизм такого рода, который я особенно ценю.

— Какой же? — спросила юная леди.

— Непобедимое чувство юмора перед лицом опасности, которым так славятся наши солдаты.

— Я вижу, вы сильно верите в героизм, дон Пиквихот, — сказала юная леди.

— А что была бы жизнь без него? — ответил мистер Левендер. — Война бы не могла продлиться ни минуты.

— Вы правы, — мрачно проговорила юная леди.

— Но вы не можете желать ее конца до полного истребления нашего общего врага? — спросил пораженный мистер Левендер.

— Я не пацифистка, — сказала юная леди, — но если бы вы видели такое количество безруких и безногих, какое приходится видеть мне, то, знаете ли, ваша героика как-то поблекла бы. — И она ускорила шаг, так что мистеру Левендеру, который был на четыре дюйма ниже ее, пришлось чуть ли не бежать. — Будь я солдатом, — прибавила она, — я, наверно, захотела бы пристрелить каждого, кто произнесет хотя бы одну громкую фразу. Да, болтовня стала просто невыносимой.

— Аврора, — сказал мистер Левендер, — вы позволите мне, годному вам увы! — в отцы, называть вас так? Вы, без сомнения, знаете, что громкие фразы — это те же боеприпасы, что они имеют значение отнюдь не меньшее, чем настоящие взрывчатые вещества. Возьмите, например, слово «свобода», разве вы хотели бы отнять его у нас?

Юная леди посмотрела на него своими большими серыми глазами, в которых заблистало сильное чувство.

— Дорогой дон Пиквихот, — сказала она, — я бы просто отобрала это слово у всех тех, кто не знает, что оно означает. И что бы тогда осталось? Да вы не смогли бы накормить баснями одного-единственного муниципального соловья! Вас всех не хватило бы на одну передовицу раз в год после дождичка в четверг! Разве вы не видите, дон Пиквихот, что свобода — это особая форма тирании и что нас больше всего тиранит именно громогласная болтовня?

— Боже милостивый! — воскликнул мистер Левендер. — С таких алых губок слетают такие слова!

— Я пока еще не пацифистка, — продолжала юная леди, подавляя зевок, но я ненавижу жестокость, ненавижу ее так сильно, что готова сама жестоко расправиться с нею. Пусть гунны сами расхлебывают кашу, которую заварили. Я вовсе не жажду мщения, но что же поделаешь!

— Моя дорогая юная леди, — успокаивающе заговорил мистер Левендер, — вы ведь не можете быть мстительной, ибо каждый великий публицист и оратор говорит нам, что мстительность — чувство, чуждое союзникам, которые ищут лишь справедливости.

— Вздор!

Блинк, доселе спокойно слушавшая их беседу, решила, что это слово относится к ней, и, вскинув морду, лизнула юную леди в руку столь неожиданно, что та вздрогнула и сказала:

— Прелесть!

Мистер Левендер, приняв это слово на свой счет, жестоко покраснел.

— Аврора, — сказал он, задыхаясь, — сердечный восторг мешает мне воспользоваться вашим нежным словом. Простите меня, и давайте тихонько разойдемся по домам, ибо я увидел прекрасное видение и знаю свое место.

Хладнокровие, казалось, на миг оставило юную леди, ее губы чуть дрогнули, она стиснула руку мистера Левендера.

— Вы действительно прелесть, — сказала она, — думаю, что вам следует быть в постели. Кстати, мое имя Изабел.

— Только не для меня, — сказал мистер Левендер. — Вы Аврора, Заря, и ничто не убедит меня в обратном. И я клянусь отныне подниматься вместе с вами.

— Что вы! — воскликнула юная леди. — Пожалуйста, не воображайте, что я люблю вскакивать ни свет ни заря. Просто я сейчас иду с ночной смены.

— Это не имеет значения, — проговорил мистер Левендер, — я буду преданно следить за каждой вашей ночной сменой, и это придаст мне силы продолжать общественную работу, ибо меня всегда будет манить розоперстый рассвет грядущего.

— Ладно, — пробормотала юная леди, — пока что до свидания, и идите спать. Еще нет пяти. — И, помахав своими розовыми перстами, она легко пролетела по дорожке сада и скрылась за дверью дома.

Мистер Левендер на мгновение ощутил себя другим человеком. Он пошел в свой сад и стоял, глядя на ее окно, пока надежда увидеть ее там не угасла совсем; тогда он вошел к себе в дом.

XI …СРЫВАЕТ ПАЦИФИСТСКИЙ МИТИНГ

За завтраком в то самое утро, когда его посетило прекрасное видение, мистер Левендер, всегда читавший газеты, как священное писание, наткнулся на объявление, что вечером того же дня в холлоуэйской церкви состоится митинг «Лиги борцов за свободу слова», которую его газеты частенько клеймили за миролюбие. Прочитав имена ораторов, мистер Левендер сразу же почувствовал, что его долг — явиться на митинг.

«Там, вероятно, не будет никого, кто мог бы выразить протест, — решил он. — В Англии свобода достигла размеров, угрожающих благородным патриотическим чувствам. Без сомнения, это рецидив чудовищного здравого смысла, из-за которого каждый мог говорить, что хочет. Я бы рад остаться дома, — подумал он, — они, вероятно, могут применить ко мне грубую силу; однако трусость не пристала мне, я должен быть там».

Весь день он с крайним беспокойством размышлял о своем неприятном долге по отношению к этим опасным личностям и подзубривал те передовые из своих пяти газет, которые имели хоть какое-нибудь отношение к делу. Он не сказал никому ни слова о своих намерениях, так как был убежден, что, связываясь с пацифистами, идет на значительный риск; однако сознание исполняемого долга не позволяло ему желать, чтобы кто-нибудь помешал осуществлению его планов, хотя в глубине души он надеялся именно на это.

В шесть часов он замкнул Блинк в кабинете и, вооружившись тремя передовицами, отправился в свое рискованное путешествие. В семь часов он уже поспешал по мрачноватой дороге к холлоуэйской церкви, но у дверей ее столкнулся с непредвиденным препятствием… — Ваш билет! — спросил здоровенный верзила.

— У меня нет билета, — сказал растерявшийся мистер Левендер, — но это ведь митинг «Лиги борцов за свободу слова», поэтому-то я и пришел сюда.