Патрик Тейлор - Студент-медик из Дублина

— Слышал, — подтвердил Боб, — но мне и в самом деле нужен человек, который здесь неподалеку играет на дудке, собирая медяки. — Он перевел взгляд на Фингала. — Думаю, двух шиллингов хватит на ужин им обоим.

Ну и что все это значит? — спросила Китти.

Фингал рассмеялся.

— Я встретил Боба на Графтон-стрит. Там он и увидел ту собаку. А ее хозяин играл на дудочке.

— И ты, ручаюсь, дал им денег, лопух ты сентиментальный.

Он пожал плечами.

— Значит, точно дал. И правильно сделал. — Она пригубила свой херес, посмотрела в бокал и улыбнулась. — Хотелось бы мне почаще выбираться по субботам из сестринского общежития. Или научиться жульничать так ловко, чтобы мне доставались особые поручения вроде сегодняшнего… — Она нахмурилась. — Послушать нашу комендантшу, так можно подумать, что все мужчины состоят в близком родстве с сатаной.

— Мы и вправду чертово отродье, когда речь заходит о девушках, — изрек Фингал с карикатурным акцентом уроженца графства Корк. — А как же иначе? Ни одной юбки не пропускаем.

— О’Рейли, ты ведь не бабник? — спросила Китти. — Ты говорил, что несколько лет провел в море.

— Ты не знаешь матросов? У них в каждом порту подружка.

— Значит, я — твоя дублинская подружка? — Широко улыбаясь, она допила херес. Но Фингал различил в ее голосе некоторое разочарование.

Он сгреб Китти в объятия и поцеловал, ощутив сладость ее губ и прикоснувшись к кончику языка. По ее телу пробежал трепет.

— Фингал… — к тому моменту, как они разжали объятия, Китти слегка задыхалась, — ты не ответил на мой вопрос. Неужели я?..

— …моя дублинская подружка? Господи, Китти О’Хэллоран, ну конечно! Причем единственная. — Он сказал чистую правду.

Китти придвинулась ближе и не стала противиться его попыткам приласкать ее, только вздрагивала от прикосновения его ладоней. Наконец она отстранилась и с мягкой улыбкой напомнила: — У нас есть время до десяти, а потом мне надо вернуться. — Она пригладила волосы. — Какие планы на сегодня?

— Мы так давно не виделись. Ты не против, если я угощу тебя ужином?

— А он тебе по карману?

— Само собой, — подтвердил Фингал, — если только не в «Грешеме» и не в «Шелбурне».

— Вот негодник, — рассмеялась она.

Фамильярность Китти придала ему смелости, он придвинулся ближе. С недавних пор чувства Фингала к Китти нарастали с каждым днем. И чем дальше, тем сильней.

— Ты здорово откачал плевральный экссудат, — вспомнила она. — А этот Падди Кьоу — славный человек.

— Мы с Бобом как раз разговаривали о нем перед твоим приходом. — Фингал покачал головой. — Как говорил мой давний знакомый, семейный доктор О’Малли из Холивуда, «ох уж это неравенство», имея в виду, что деньги в мире распределены неравномерно. Доктор Миккс считает, что мы, врачи, не в силах изменить мир. А доктор О’Малли просто пытался изменить хоть что-нибудь в одной деревне. Сельский врач невольно оказывается в курсе всех дел своих пациентов и деревни в целом. Потому и может что-нибудь изменить к лучшему. Хотел бы я хоть чем-нибудь помочь Падди Кьоу.

Китти удивленно смотрела на него, в ее серых глазах появился мягкий блеск.

— Я никогда еще не видела тебя таким, Фингал. Ну и ну! Ты задумываешься о серьезных вещах? В компании друзей и подружек и даже наедине со мной ты так ловко скрываешь свои истинные чувства — значит, ты просто притворяешься…

— Извини. — Фингал смутился. — Но Падди Кьоу отдал свою правую руку за страну, которой служил, поэтому теперь он заслуживает приличного жилья или работы. Я понятия не имею, как помочь ему, но клянусь Богом, что-нибудь придумаю.

К изумлению Фингала, Китти обняла его обеими руками и крепко поцеловала.

— Какой же ты милый, Фингал! Я просто без ума от тебя.

Он вдруг словно растерял все слова. Однажды он сказал Ларсу, что постарается не доводить дело до объяснений, пока не будет готов к ним, и знал, что ему еще рано признаваться в своих чувствах, но каждый раз рядом с Китти у него в душе происходили перемены. Особенно заметны эти перемены были сегодня. Привычная ему шутливая болтовня оказалась бы сейчас совершенно неуместной. Китти права: он давно научился скрывать чувства, маскировать их шутками. И теперь сумел только выдавить:

— Ты очень нравишься мне, Китти.

Она поджала губы и заявила:

— Я не шучу, Фингал, Ты очень дорог мне.

Ну и что ему сказать теперь?

Китти пощадила его:

— Ладно, хватит о серьезном. Так что там насчет ужина?

Услышав, как легко Китти сменила тему, Фингал вздохнул с облегчением.

— Я знаю одно отличное местечко на Друри-стрит.

Она рассмеялась.

— Если там подают рыбу с картошкой, тогда идем.

— Решено, — кивнул он. — А потом я провожу тебя до общежития — если повезет, мы успеем вернуться как раз к десяти.

По пути к общежитию он знал с десяток укромных уголков, где можно было наобниматься без помех.

Но Фингалу не давала покоя одна мысль: не слишком ли он скрытен? Может, пора бы уже признаться Китти в том, какие чувства он к ней испытывает? Но как, если он и сам в них пока не разобрался? Может, сегодня, но попозже? Или на новогоднем балу?

Или еще позже — точнее, с опозданием на тридцать один год, мысленно добавил О’Рейли, потянулся в потертом кресле и встал. Хватит с него больничной «казармы», черт бы ее побрал, пора проведать Донала Доннелли, узнать, как у него дела. А на обратном пути заглянуть в кафетерий.

Завидев его, ночная медсестра поднялась из-за стола.

— Его только что привезли, доктор О’Рейли, — сообщила она. — Он без сознания. Мы поместили его в одноместную палату.

— Спасибо, сестра, — кивнул О’Рейли.

Возле постели Донала дежурила сиделка. Голова пациента была забинтована и покоилась на ровном матрасе, без подушки.

— Это доктор О’Рейли, — представила спутника ночная медсестра.

— Как Донал? — спросил О’Рейли, окидывая взглядом пациента, опутанного трубками.

— Неплохо. — Сиделка протянула ему планшет с картой.

О’Рейли пробежал взглядом записи: температура, пульс, давление и частота дыхания — все показатели у Донала были в норме.

— Отлично, — кивнул О’Рейли. Значит, первое препятствие Донал преодолел. Теперь предстояло второе: прийти в себя. Давай же, Донал, думал О'Рейли, давай, черт тебя побери. Ему нестерпимо хотелось, чтобы Доналу стало лучше. Намного лучше.

О’Рейли отдал планшет сиделке.

— Спасибо, — и добавил, обращаясь к ночной сестре: — Спасибо вам обеим. — Он зевнул. — Длинный выдался день. — Он взглянул на часы: двадцать минут второго. — Попробую вздремнуть.

— Я позвоню вам, если состояние вашего друга изменится, — пообещала сестра.

Слово «друг» не ускользнуло от внимания О’Рейли. Если вдуматься, действительно все пациенты деревушки приходились ему друзьями, и ему это нравилось.