Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор

– В таком случае, о чем же ты меня просишь?

– Постарайся использовать свои связи, чтобы Билли, если его заберут, не послали во Вьетнам.

Рудольф тяжело вздохнул. Все дело в том, что он в самом деле знал кое-кого из влиятельных людей в Вашингтоне, которые могли бы это сделать и которые, вероятно, это сделали бы, попроси он их о таком одолжении. Но он больше всего на свете презирал эту мелочную закулисную дипломатию с целью добиться каких-то привилегий. Такие происки подрывали его незыблемые нравственные устои, ставили под сомнение истинную причину его вступления на ниву служения обществу. Другое дело – мир бизнеса.

В мире бизнеса всегда можно обратиться к кому-то из влиятельных лиц, попросить найти доходное местечко для своего племянника или кузена. Все это вполне нормально. Все зависело от того, скольким вы были обязаны такому человеку, что ожидаете получить от него в будущем, и вообще, нравится ли он вам. Да, в таком случае можно помочь племяннику или кузену и сделать это не моргнув глазом, без зазрения совести. Но использовать власть, чтобы отвести от сына сестры угрозу гибели, власть, которой ты добился с помощью голосов твоих избирателей, людей, которым ты обещал служить верой и правдой и представлять их интересы, неукоснительно соблюдая закон, нет, это – совершенно другое. Ведь тысячи других парней, таких же как Билли, такого же возраста, забирают в армию, и они могут быть убиты, а он, Рудольф, активно этому содействует и молча одобряет.

– Гретхен, – сказал он, повышая голос, чтобы не мешало гудение в трубке, – может быть, тебе поискать иной способ…

– Кроме тебя, есть только один человек, который может мне помочь, – сказала Гретхен, закипая от гнева. – Это брат Колина Берка. Он – генерал, служит в ВВС. Но он сейчас во Вьетнаме. Я уверена, что он вывернулся бы наизнанку, только бы Билли никогда не услышал ни одного боевого выстрела.

– Да не кричи ты, – сказал Рудольф, отстраняя от уха трубку. – Я тебя отлично слышу.

– Послушай, что я тебе скажу. – Теперь она уже не кричала, а орала, словно у нее началась истерика. – Если ты отказываешься мне помочь, то я приеду в Нью-Йорк и заберу с собой Билли. Мы с ним уедем либо в Канаду, либо в Швецию. И я растрезвоню повсюду, почему так поступаю.

– Боже, Гретхен, опомнись, – пытался успокоить ее Рудольф. – Что с тобой? Что у тебя, климакс?

Он слышал, как она швырнула трубку на том конце провода. Медленно поднявшись, он подошел к окну, снова обвел взглядом Даллас. Город не менялся – смотри на него хоть из спальни, хоть из салона.

Семья, подумал он. Сам не зная почему, он всегда пытался защитить свою семью. Он помогал отцу у печей, доставлял клиентам выпечку, поддерживал мать до самой смерти. Занимался темными делишками с детективами, ему пришлось вынести эту ужасную сцену с Вилли Эбботтом, это он помог Гретхен добиться развода с ним, он завязал дружеские отношения с ее вторым мужем. Сделал большие деньги для Тома, чтобы тот мог покончить со своей дикой жизнью, к которой его принудили жизненные обстоятельства. Прилетел с другого края континента на похороны Колина Берка, чтобы поддержать семью. Взял на себя всю тяжесть ответственности, когда решил забрать этого насмешника, неблагодарного Билли, из школы, где ему приходилось несладко; он устроил его в университет Уитби, хотя по его оценкам в аттестате зрелости ему была прямая дорога в техническое училище. Он разыскал Тома в гостинице «Эгейская» ради матери, все разузнал о Западной Пятьдесят третьей улице, вернул долг Тома Шульцу, заплатил адвокату, чтобы Том нашел своего сына и развелся с этой проституткой…

Он не ждал от них благодарности, горько размышлял Рудольф. Он делал все не ради благодарности, а ради того, чтобы быть всегда честным с самим собой. Он сознавал свои обязательства перед собой и перед другими, и если бы он их не выполнял, то не смог бы спокойно жить.

Но как выполнить эти обязательства до конца, если они постоянно множатся? Это и было проблемой.

Он снова подошел к телефону, заказал разговор с Гретхен в Лос-Анджелесе. Услышав в трубке ее голос, он сказал:

– Ладно, Гретхен. По пути домой я остановлюсь в Вашингтоне, посмотрю, что мне удастся сделать для тебя. Прошу только об одном – не нужно так волноваться.

– Спасибо тебе, Руди, – тихо ответила она. – Я знала, что ты позвонишь и поможешь.

Брэд, как и говорил его помощник, пришел в отель в пять тридцать. От техасского жаркого солнца и техасских крепких напитков рожа его стала еще краснее. Он явно отяжелел, расширился в объеме. На нем был темный летний костюм в полоску, мятая голубая рубашка с большими жемчужными запонками.

– Простите, что не смог встретить вас в аэропорту, – начал он с порога. – Надеюсь, мой помощник сделал для вас все, что нужно, – он плеснул в стакан на кубики со льдом бурбона и, весь сияя, смотрел на своих друзей. – Ну, давно было пора, ребята, нанести мне визит, приехать сюда, на юг, собственными глазами увидеть, откуда к вам текут денежки. Мы сейчас вводим в эксплуатацию новую скважину, и может быть, завтра я найму самолет и мы слетаем туда, посмотрим, как идут дела. А в субботу сходим на бейсбольный матч. Места лучшие. Прямо посреди трибуны, напротив пятидесятиярдовой линии. Самая главная игра сезона. Техас против Оклахомы. Там будут безумно орать тридцать тысяч блаженных пьяниц. Жаль, что в городе нет Вирджинии, чтобы поприветствовать вас лично. Она будет просто безутешна, когда узнает, что вы были здесь и уехали, не дождавшись ее. Но она сейчас на севере, гостит у папочки. Насколько я знаю, он нездоров. Остается надеяться, что ничего серьезного. Мне действительно нравится эта старая развалина…

Довольно трудно было вынести все это сразу – несдержанное, показное гостеприимство и отчаянный напор южного многословия.

– Уймись, Брэд, прошу тебя, – сказал Рудольф. – Во-первых, нам хорошо известно, почему здесь нет Вирджинии. И мы знаем, что она не гостит у папочки, как ты пытаешься это представить.

Две недели назад к нему в офис зашел Калдервуд и сообщил, что Вирджиния уехала от Брэда навсегда, так как он подцепил какую-то актрисульку в Голливуде и теперь трижды в неделю летает к ней из Далласа. К тому же у него были большие финансовые неприятности. После визита старика Рудольф и начал подозревать неладное, он позвонил Джонни.

– Пардон, – сказал Брэд, потягивая виски. – Не понимаю, о чем ты толкуешь. Я только что разговаривал с женой по телефону, и она сказала, что ее можно ожидать здесь со дня на день и…

– Ты не разговаривал с женой, и она сюда никогда больше не приедет, Брэд, – сказал Рудольф. – И ты отлично об этом знаешь.

– Как и о многом другом, – вмешался в разговор Джонни. Он стоял между Брэдом и дверью, словно опасаясь, как бы тот внезапно не убежал. – И мы тоже знаем.