Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор

— И что это значит?

— Это значит, — пожал плечами адвокат, — пока полиция не докажет, что либо зубной врач лжет, либо у Дановича были сообщники, которым он поручил, приказал или с которыми сговорился совершить убийство, арестовать его нельзя. На данный момент улик против него нет. Полиции, разумеется, хотелось бы продолжить допрос, но в настоящее время у них нет оснований для задержания Дановича. Если, конечно… — Он умолк.

— Если что?

— Если ваша супруга не пожелает обвинить его в попытке изнасилования.

Рудольф застонал. Он знал, что Джин ни за что не пойдет на это.

— У моей жены одно желание, — сказал он. — Уехать домой.

— Я ее вполне понимаю, — кивнул адвокат. — И кроме того, у нее нет свидетелей.

— Единственным свидетелем был мой брат, — сказал Рудольф, — но его уже нет в живых.

— В таком случае, по-моему, вашей супруге лучше как можно скорее уехать домой. Могу представить себе, каким испытанием…

Нет, не можешь, старина, подумал Рудольф, даже на минуту не можешь. Он думал скорее о себе, чем о Джин.

— Кроме того, при обвинении в изнасиловании виновность очень трудно доказуема, — заметил адвокат. — Особенно во Франции.

— В Америке тоже, — отозвался Рудольф.

— Это одно из тех преступлений, где закон не всегда оказывается на высоте, — улыбнулся старик. Он уже давно привык к несправедливости.

— Она завтра же улетит отсюда, — сказал Рудольф.

— Теперь… — адвокат любовно погладил сверкающую поверхность стола, в которой его белая рука отражалась бледным пятном; с одной проблемой было тактично покончено, — по поводу вашего племянника. — Он искоса взглянул на Рудольфа; вокруг его бесцветных глаз бугрилась желтоватая сморщенная кожа. — Он не отличается общительностью. По крайней мере со мной. И, по правде говоря, с полицией тоже. На допросе отказался объяснить причину своего нападения на человека в баре. Может, он вам что-нибудь сказал? — Снова тот же хитрый стариковский взгляд искоса.

— Мне — нет, — ответил Рудольф. — Кое-что я знаю, но… — Он пожал плечами. — Но на суде это не будет иметь никакого значения.

— Итак, защиты нет. Смягчающие вину обстоятельства отсутствуют. А нападение с применением силы во французском законодательстве рассматривается как весьма серьезное преступление. — Адвокат тяжело дышал. Либо астма, подумал Рудольф, либо таким манером он выражает свою гордость за цивилизацию во Франции, где удар пивной бутылкой считается чрезвычайно серьезным преступлением, в то время как американцы, по примеру первых поселенцев, до сих пор лупят друг друга чем попало, притом безнаказанно. — К счастью, — продолжал адвокат, отдышавшись, — англичанин вне опасности. Через несколько дней он выйдет из больницы. У него тоже было несколько стычек с местной полицией, потому вряд ли он обратится к правосудию. Кроме того, juge d'instruction [14] судебный следователь (франц.) , приняв во внимание возраст юноши и недавно постигшую его утрату, по соображениям гуманности распорядился в течение восьми дней доставить его либо к ближайшей границе, либо в аэропорт. Извините, так говорится по-французски, это значит в течение недели. — Адвокат снова улыбнулся, не чая души в своем родном языке. — Не спрашивайте меня почему. — Он опять погладил стол, Рудольф услышал легкое сухое шуршание. — Если юноша пожелает вернуться во Францию, чтобы продолжить образование, например… — Он негромко засопел в носовой платок, тем самым вежливо давая понять, что, по его мнению, спрос на образование в Америке не так уж велик. — Через год-другой, я уверен, все это забудется, и я помогу ему получить разрешение на въезд.

— Рад слышать, — отозвался Рудольф. — По словам его отца и мистера Дуайера, ему здешняя школа нравилась, и он очень хорошо учился.

— Ему следовало бы продолжать образование в лицее, пока он по крайней мере не получит baccalaureat [15] степень бакалавра (франц.) . Без этого в наши дни не обойтись.

— Я подумаю об этом. И, конечно, поговорю с мальчиком.

— Превосходно, — сказал старик. — Надеюсь, мой друг, вы согласитесь, что я служил вам верой и правдой и, позволю себе заметить, употребил то небольшое влияние, которым пользуюсь в этой… этой… — он впервые не сумел припомнить английского слова, — в этом pays [16] крае (франц.) , в этом районе побережья, на благое дело.

— Очень вам признателен, метр, — поблагодарил его Рудольф. По крайней мере он хоть знает теперь, как полагается обращаться к французскому адвокату. — А как это все будет осуществлено? Каким образом его доставят на границу? — Он нахмурился. — Я спрашиваю потому, что никого из моих знакомых еще никогда не доставляли на границу.

— Пустяки, — отмахнулся старик. Для него это было самое обычное дело. — Если вы ровно через неделю явитесь в аэропорт Ниццы с билетом для юноши, то его привезут туда в сопровождении инспектора полиции, который и поможет посадить его в самолет, отбывающий за границу. Если угодно, в Соединенные Штаты. Поскольку инспектор будет в штатском, то никакого любопытства это не вызовет — его примут за дядю или за друга семьи, который пришел проводить мальчика и пожелать ему bon voyage [17] счастливого пути (франц.) .

— Мальчику сказали об этом? — спросил Рудольф.

— Я лично поставил его в известность сегодня утром, — ответил адвокат.

— Что он сказал?

— Как всегда, ничего.

— Он выглядел довольным или огорченным? — допытывался Рудольф.

— Ни довольным, ни огорченным.

— Понятно.

— Я взял на себя смелость поинтересоваться расписанием американских авиакомпаний, которые обслуживают Ниццу. Самым удобным, по-моему, был бы самолет, вылетающий в десять тридцать утра.

— Я буду в аэропорту, — сказал Рудольф. Он взял паспорт Джин и положил его в карман.

— Я должен сделать вам комплимент, мсье Джордах, — добавил старик. — Я восхищен тем, как спокойно, по-джентльменски уравновешенно вы держались во время этих ужасных событий.

— Благодарю вас. — Стоит мне выйти из его красивого кабинета, думал Рудольф, как я утрачу все свое спокойствие и сразу перестану быть по-джентльменски уравновешенным. Он начал подниматься и вдруг почувствовал, что у него кружится голова и он вот-вот потеряет сознание. Чтобы не упасть, ему пришлось опереться рукой о стол.

— Чересчур плотный обед? — удивленно посмотрел на него старик.

— Я еще не обедал. — Он не обедал уже семь дней.

— За здоровьем нужно следить, — сказал старик, — особенно за границей.

— Дать вам мой адрес в Соединенных Штатах, — спросил Рудольф, — чтобы вы могли прислать мне счет за оказанные услуги?

— В этом нет необходимости, мсье, — спокойно ответил старик. — Мой клерк уже все сделал, счет ждет вас в приемной. И не утруждайте себя возней с франками. Меня устроят и доллары, если вы будете любезны переслать чек в женевский банк, адрес которого указан в счете.