Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор

Я иногда думаю: а почему бы мне не попытаться стать журналистом? Я любопытен и хитер, а это два немаловажных качества для журналиста.

Моники дома нет. На столе записка. Ее не будет несколько дней. Моника считает, что женщинам позволено больше, чем мужчинам.

Я по ней уже скучаю».

Багаж перенесли в лимузин, который заказал для них портье. Гретхен, Джин и Инид разместились на заднем сиденье. Инид — со слезами на глазах, потому что ей предстояло расставание со своей французской няней. Рудольф в третий раз проверил, на месте ли билеты, и шофер распахнул перед ним переднюю дверцу, но тут к дверям отеля подъехала машина. Из машины вылезла небольшого роста, полная, неряшливо одетая женщина с седеющими волосами, а из-за руля — маленький полный мужчина.

— Вы Рудольф Джордах? — спросила женщина, направляясь к нему.

— Да. — В женщине было что-то знакомое.

— Ты, наверное, меня не помнишь, — сказала женщина. Она повернулась к маленькому полному мужчине. — Я говорила тебе, что он меня не вспомнит.

— Да, говорила, — согласился мужчина.

— А я тебя помню, — сказала женщина Рудольфу. — Очень хорошо помню. Я жена Тома, мать Уэсли. Я приехала за своим сыном. — Она нырнула в висевшую у нее на руке большую сумку и, вытащив экземпляр «Тайма», помахала им перед носом Рудольфа.

— О господи! — простонал Рудольф. Он совсем забыл про журналиста и про телекс. А вот журналист, по-видимому, не забыл про него. Бедный Уэсли, его имя уже неделю как стало достоянием миллионов, и еще много лет на него будут смотреть с любопытством и, где бы он ни очутился, подходить и спрашивать: «Извините, не вы ли такой-то?»

— Разрешите взглянуть, что там написано, — потянулся за журналом Рудольф. Журналист приходил до того, как Уэсли попал в тюрьму, но мог, разумеется, не успокоиться и довести свою историю до конца. Рудольф нахмурился, представив себе, в каких красках «Тайм» способен расписать драку Уэсли с англичанином, оказавшимся в больнице с сотрясением мозга.

Тереза отступила и спрятала журнал за спину.

— Иди и сам купи себе журнал, — заявила она. — Судя по тому, что здесь написано, ты вполне можешь себе это позволить. Ты и твоя полоумная голая жена.

О господи, они раскопали старую фотографию! Вот было бы счастье для человечества, если бы в один прекрасный день сгорели дотла архивы всех газет на земном шаре!

— Здесь все написано, — злорадно констатировала Тереза. — На сей раз тебе не удалось с помощью денег выручить моего бывшего муженька, а? Наконец-то он получил по заслугам!

— Извините, Тереза, — сказал Рудольф. Совершенно непонятно, как Том мог на ней жениться. Наверное, в момент бракосочетания он был либо пьян в стельку, либо очумел от наркотиков. Когда Рудольф видел ее в последний раз — три года назад в конторе Хита: он дал ей денег, чтобы она могла поехать в Рино и получить развод, — она была платиновой блондинкой и весила фунтов на двадцать меньше. Но и тогда выглядела не лучше и не хуже, чем сейчас. — Извините, что не узнал вас. Вы изменились.

— Ты меня не очень-то и запомнил. — Она не скрывала своего злорадства. — Познакомься с моим мужем, мистером Крейлером.

— Добрый день, мистер Крейлер.

Мужчина что-то хрюкнул в ответ.

— Где мой сын? — резким голосом спросила Тереза.

— Руди, — окликнула его из машины Гретхен, — мы можем опоздать. — Его разговора с этими людьми она не слышала.

Рудольфа бросило в жар, хотя утро было довольно прохладным.

— Извините меня, миссис Крейлер, — сказал он, — но мы спешим в аэропорт…

— Вам не удастся улизнуть от нас, мистер Джордах, — парировала Тереза, тыча ему в лицо скрученным в трубку журналом. — Не для того я проделала весь путь через океан, чтобы ты улетел у меня из-под носа.

— Я никуда не улетаю, — тоже повысил голос Рудольф. — Я провожу свою семью и вернусь. Через два часа мы можем встретиться здесь.

— Я хочу знать, где мой сын, — настаивала Тереза, держа его за рукав и не давая сесть в машину.

— Если угодно, он в тюрьме.

— В тюрьме! — взвизгнула Тереза и трагически поднесла руку к горлу. По ее реакции Рудольф понял, что об этом в журнале не было написано.

— Возьмите себя в руки! — резко сказал Рудольф. — Ничего серьезного не произошло.

— Ты слышишь, Эдди? — не унималась она. — Мой сын за решеткой, а он говорит, что ничего серьезного не произошло.

— Я слышал, что он сказал, — отозвался мистер Крейлер.

— Вот это семейка! Отдай ребенка им в руки, — продолжала Тереза так же визгливо, — и не успеешь оглянуться, он уже попал в полицию. Счастье, что его папашу пришили, а то бы мне не узнать, где он находится, и одному богу известно, во что бы его там превратили. А знаешь, кто должен сидеть в тюрьме… — Она отпустила Рудольфа, отступила на шаг и, театрально вытянув грозный указующий перст, с дрожью в голосе выкрикнула: — Ты с твоими махинациями, взятками и грязными деньгами!

— Когда вы успокоитесь, — сказал Рудольф, делая попытку сесть в машину, — я вам все объясню. — И обратился к шоферу: — Allons-y [20] поехали (франц.) .

Она рванулась вперед и снова схватила его за рукав:

— Нет, так легко вам не отделаться, мистер.

— Пустите, глупая вы женщина, — рассердился Рудольф. — У меня сейчас нет времени говорить с вами. Самолет ждать не будет, как бы громко вы ни кричали.

— Эдди! — взвизгнула Тереза. — Неужели ты позволишь ему смыться?

— Послушайте, мистер Джордах… — начал мужчина.

— Я вас не знаю, сэр, — ответил Рудольф, — и прошу не вмешиваться. Если вам угодно поговорить со мной, подождите, пока я вернусь. — Он довольно грубо стряхнул руку Терезы со своего рукава, и портье, который вышел попрощаться, с угрожающим видом двинулся в ее сторону.

Рудольф быстро сел в машину, захлопнул дверцу и защелкнул предохранитель. Шофер поскорее втиснулся за руль и включил зажигание. Когда они выезжали из ворот, Тереза стояла, гневно размахивая журналом.

— Что там такое? — спросила Гретхен. — Мы не слышали, о чем эта женщина говорила.

— Не имеет значения, — отрезал Рудольф. — Это мать Уэсли.

— Как она изменилась! — заметила Гретхен. — И не к лучшему. Что ей нужно?

— Если она верна себе, — ответил он, — значит, ей нужны деньги. — Придется отвести Гретхен в сторону и попросить ее проследить, чтобы к Джин не попал журнал «Тайм».

С открытой галереи аэровокзала Рудольф смотрел, как взлетает самолет. Попрощались они спокойно. Он обещал вернуться в Нью-Йорк при первой же возможности. Он старался не сравнивать сегодняшнее скромное прощание с праздничным весельем, царившим в аэропорту, когда они прилетели и Том встречал их вместе со своей невестой, а в гавани стояла готовая к выходу в море «Клотильда», которой предстояло, пройдя по каналу между островами, доставить их в Канн на купанье и торжественный обед.